Плебейский трибунат на завершающем этапе сословной борьбы (339-287 гг. до н.э.): к вопросу об эволюции института
Традиционно историю плебейского трибуната делят на два периода: до 287 г. до н.э. (дата lex Hortensia, который рассматривается как окончательная победа плебса в сословной борьбе), когда трибунат был "революционным" органом и после 287 г. до н.э., когда он становится общегосударственным органом, представляющим весь римский народ на законной основе[ПА1]. Вместе с тем эта дата рассматривается и как поворот в функциональном назначении плебейского трибуната: из института "партийной борьбы" плебейской элиты он превращается в инструмент патрицианско-плебейских сенаторских родов. Однако насколько можно рассматривать законы Гортензия 287 г. до н.э., уравнявшие решения плебисцитов с законами, в качестве отправного пункта в изменении характера плебейского трибуната? Именно рассмотрение изменения характера плебейского трибуната (в период от lex Publilia Philonis 339 г. до н.э. до lex Hortensia 287 г. до н.э.) и является задачей данного доклада.
Основным источником по данной проблеме является труд Тита Ливия, в котором рассматриваемому периоду посвящены три книги (VIII - X), охватывающие период с 341 по 292 гг. до н.э. Изменения, произошедшие после закона Публилия Филона 339 г. до н.э., не остаются незамеченными автором, который порой акцентирует на этом свое внимание. Так, рассказывая о событиях 310 г. до н.э. (IX 33,3) он замечает , что уже много лет между патрицианскими должностными лицами и плебейскими трибунами не было никаких споров, а несколько позднее (X 37, 11) явно выражает свое мнение в словах, приданных консулу Луцию Постумию, который говорит, что плебейские трибуны - невольники знати. Похоже именно эти две фразы стали ключевыми в понимании Ливием трибуната этого периода.
В трех указанных книгах плебейские трибуны фигурируют в 17 различных по характеру эпизодах (VIII 12, 10; 22,4; 23, 11-12; 23, 14; 33, 7 - 35, 4; 37, 8; IX 8, 13 - 10, 2; 26, 15-16; 30, 3; 33, 3 - 34, 26; 36, 14; 42, 3; 46, 7; X 6, 3 - 9, 1; 13, 9; 21, 9; 24, 18) , однако, за редким исключением, практически ни один из них, не может быть интерпретирован в старом сословном смысле и не связан с сословной агитацией.
Изменение характера плебейского трибуната особенно наглядно прослеживается в изменении характера плебисцитов. Традиция сохранила конкретную информацию о шести плебисцитах этого периода. По крайней мере два из них (несмотря на все их различия), говорят о стремлении плебейских трибунов окончательно урегулировать политические достижения плебейской элиты и консолидировать патрицианско-плебейскую элиту в структурно оформленный организм. Это плебисциты братьев Огульниев 300 г. до н.э. и Овиния 313 г. до н.э.
Первый из них - единственный, который сохраняет, на первый взгляд, черты прежнего периода. Согласно Ливия, плебейские трибуны, братья К. и Г. Огульнии, вынесли предложение, чтобы к имеющимся 4 патрицианским понтификам и авгурам были добавлены 4 плебейских понтифика и пять авгуров. Таким образом речь идет о борьбе за новые должности для плебеев, причем трибуны представлены инициаторами плебисцита. Но Ливий хорошо понимает, что он отражал интересы верхушки плебеев (X 6, 5). Из его слов: "Как оказалось, что в коллегии было только четыре авгура, мне неизвестно, разве что двоих унесла смерть..."(X 6, 7), - видимо следует, что поводом к реформе могла послужить вакансия, и плебейская элита могла рассматривать это как благоприятный случай для предъявления своего требования на равное участие в обоих политически значимых коллегиях, при этом не наносилось ущерба непосредственно правам их патрицианских членов. Ливий пишет, что эта рогация вызвала негодование патрициев, но тут же сообщает, что борьба их была не очень упорной. В целом, закон был принят достаточно легко и, как считает К.Й. Хелькескамп, это скорей не "победа" плебса, а результат процесса развития и стабилизации новой элиты. "Революционность" действий трибунов здесь скорее форма выражения их действий, нежели отражение их содержания.
Второй - плебисцит плебейского трибуна Овиния, датируется условно временем до цензуры Аппия Клавдия 312 г. до н.э. (318-313 гг. до н.э.), хотя точной датировки его не сохранилось и его порой относят как к предыдущему, так и последующему периоду. Информация о нем сохранилась у Феста (Fest 290 L.). Согласно этого плебисцита, задача ревизии сенатского списка перешла от консулов к цензорам. И первым известным цензором, который произвел lectio, был Аппий Клавдий. Этот плебисцит, с одной стороны, посредством установления "ex omni ordine optimum", стоит на традиционном направлении защиты достижений плебейской элиты, но вместе с тем, вне зависимости от того, было ли это целью плебисцита, он устранял зависимость пополнения сената от решения ежегодно сменяемого магистрата, находящегося под влиянием различных групповых интересов. Но главное здесь было то, что компетенция пополнения сената была изъята у консульской должности, которой сенат противостоял как контрольная инстанция. С другой стороны, вследствии плебисцита, критерии рекрутирования сената стали более объективными и стали связываться не со спорными критериями знатности и влияния, а непосредственно с занятием должности и ее величиной. Таким образом, появляется новый легитимный критерий принадлежности к нобилитету, общий для патрициев и для плебеев, что способствовало консолидации новой знати.
Остальные плебисциты также не носят сословного характера и в них явно прослеживается ряд черт, которые найдут наиболее полное отражение в трибунате классической поры. И в первую очередь это проявляется в изменении отношений плебейских трибунов с патрицианско-плебейским сенатом (что, впрочем, прослеживается и в двух предыдущих).
Под 327 г. до н.э. Ливий сообщает о плебисците, который продлил консульские полномочия Квинта Публилия Филона, в связи с военной необходимостью. Фактически это был первый прецедент такого рода, посредством которого создавался новый конституционный институт проконсулов. У Ливия мы читаем следующее: "...с трибунами договорились предложить народу, чтоб по окончании консульства Квинт Публилий Филон вплоть до окончания войны с греками продолжал дело как проконсул"(VIII 23,12). Этот плебисцит не вызывает сомнений, поскольку вслед за ним последовал целый ряд подобных назначений. Сведения об аналогичном плебисците мы встречаем в 296 г. до н.э. (X 22, 9): "А военные полномочия Луция Волумния, согласно постановлению сената и решению народа, были продлены еще на год". Проконсулы были назначены и в 297 г. до н.э., но без указания на трибунов и плебисцит (X 16 1). Для 307 г. до н.э. Ливий сообщает о продлении консульских полномочий Фабия Руллиана сенатом на следующий год (IX 42, 2). Возможно таким же образом получили пропреторские полномочия в 295 г. до н.э. Гней Фульвий и Луций Постумий Мегелл (X 26 15; 30 1). В 292 г. до н.э. Дионисий сообщает о продлении консульских полномочий Кв. Фабия Максима для войны с самнитами (Dion. Hal. XVII/XVIII 4, 4). Таким образом, из перечисленного ряда, по крайней мере в двух случаях, пророгация происходила при помощи плебисцита по согласованию сената с плебейскими трибунами. Возможно, что и в остальных случаях имел место плебисцит, что впрочем могло варьироваться в зависимости от конкретной внутриполитической ситуации, но важен сам прецедент такого рода. Эта практика закрепилась в Риме и использовалась позже (XXIX 13, 7; XXX 41, 4; XXXI 50, 10). Можно было бы конечно рассматривать возникновение подобной практики, как результат сословной борьбы, однако об этом ничего не сообщает традиция, и в подобной практике не могли быть заинтересованы ни плебеи, ни плебейские трибуны, которые стояли вне военной компетенции. И именно поэтому очевидно, что сенат начинает использовать трибунат в качестве противовеса во внутриполитической игре и он все более превращается в инструмент сенатской политики, то есть политики патрицианско-плебейского нобилитета. Используя плебейских трибунов и решения плебейских собраний, сенат освобождался от необходимости поручать подобные предложения магистратам, которые в этом случае выступали заинтересованными лицами как носители империя. Вместе с тем, опираясь на плебисциты, сенат усиливал значение выносимых решений и вместе с тем ограничивал возможную сферу компетенции высших магистратов, об амбициях которых и трениях с сенатом сообщает неоднократно Ливий (VIII 12, 9;34, 1; IX 26, 10; 33, 4-5) . Подобная практика также вела к усилению значения трибутных собраний в законодательстве в противовес центуриатным, что найдет полное отражение в последующем периоде.
В этом же ключе можно рассматривать плебисцит 311 г. до н.э. (X 30, 3-4): "В этом году еще два рода полномочий стали вручаться народом, и оба в военном деле: во-первых, постановили, чтобы народ избирал по шестнадцать военных трибунов на четыре легиона, тогда как прежде лишь несколько мест ставились на голосование народа, в основном же назначались те, к кому мирволили диктаторы и консулы. Это предложение было внесено плебейскими трибунами Луцием Атилием и Гаем Марцием; во-вторых, постановили, чтобы народ ведал и назначением корабельных триумвиров, занимавшихся снаряжением и починкой судов. Это поставил на всенародное голосование трибун Марк Деций". Что касается первого плебисцита, то и здесь ограничивалось право высшей магистратуры на назначение военных трибунов. Когда и каким образом возникло избрание военных трибунов не ясно, но вероятно в связи с реорганизацией коллегии военных трибунов с консульской властью в 367 г. до н.э., в ходе которой военные трибуны сохранили магистратский характер. Теперь же трибутные собрания получили право избрания всех военных трибунов. С одной стороны, это вновь указывает на ослабление военной власти высшей магистратуры, с другой на дальнейшее расширение участия народа в выборах. Вместе с тем, решение этого плебисцита вело к косвенному усилению сената, который мог влиять на формирование и выбор кандидатов в трибутных комициях. В этом могла быть заинтересована и элита, поскольку выборная должность имела больший почет и могла быть ступенью в должностной карьере. Все сказанное можно отнести и к плебисциту М. Деция.
Подобная практика взаимоотношений плебейских трибунов и сената проявляется также в законе 304 г. до н.э. Ливий по этому поводу пишет следующее: "И только тогда по воле сената народу был предложен на утверждение закон, запрещавший освящать храм без приказа сената или большинства трибунов". Поводом к нему был спор вокруг освящения храма Конкордии в 304 г. до н.э. небезизвестным курульным эдилом Гнеем Флавием, который "по единодушной воле" народа заставил понтифика Корнелия Барбата произнести посвятительные слова, которые за ним повторял Флавий. До этого, как говорит Ливий, храмы освящали только консулы и полководцы (X 46, 6). Используя подходящий повод, сенат и здесь добился решающего влияния на посвящения. Нам не известны случаи посвящения с согласия трибунской коллегии. Но важно то, что и здесь плебейские трибуны действуют совместно против высшей должности, ограничивая ее полномочия, а сенат закрепляет за собой важные контрольные функции. При этом сама формулировка Ливия показывает, что согласие сената и большинства трибунской коллегии представляло равноправную альтернативу.
Изменение характера трибуната проявляется и в ряде других прямых или косвенных факторов (в повседневной политике, изменении их роли в традиционных сферах борьбы и т.д.), о чем, однако, здесь нет возможности говорить.
Таким образом, практика плебисцитов рассматриваемого периода, говорит как об изменении характера плебисцитов, так и об изменении характера самого трибуната. Практически все плебисциты этого периода были приняты либо по инициативе сената, либо с его согласия. Ни один из них не может рассматриваться как решение, относящееся только к плебсу, они касались всей civitas и не вызывали противоречий. Трибунат нигде не противопоставляется сенату, напротив, он всегда действует в согласии с ним, как орган способный противостоять чрезмерному усилению власти отдельных магистратов. Изменение характера плебейского трибуната несомненно связано с выделением плебейской верхушки, которая получила доступ в сенат по законам Лициния-Секстия 367 г. до н.э. и особенно активно стала формироваться и консолидироваться с патрицианской аристократией с 30-х годов.
