История Древнего Рима составляет заключительный и для дальнейшего развития европейских народов наиболее результативный этап античной ис- тории, заложившей, как известно, фундамент для построения новейшей за- падной цивилизации. Слово «античный» (от латинского antiquus — «древ- ний») употребляется для обозначения не всей вообще древней истории, а именно греко-римской древности, заложившей основы западного пути раз- вития. История начинается на Востоке. В Египте — долине реки Нила и в Месопотамии — междуречье Тигра и Евфрата во второй половине IV тыс. до н. э. возникают первые очаги цивилизации и складываются первые госу- дарственные образования. В Египте на рубеже IV—III тысячелетий склады- вается единое государство, которое просуществовало, практически без перерыва, до конца VI в. до н. э., когда египтяне, покоренные персами, утра- тили свою независимость. В Месопотамии шла смена лидирующих государ- ственных формирований: Шумера, Аккада, Старовавилонского царства, Ас- сирии и, наконец, Нововавилонского царства. По соседству с этим вторым очагом древних цивилизаций, в Малой Азии, в начале II тыс. до н. э. сложилось Хеттское государство, из облом- ков которого позднее возникли Фригийское и Лидийское царства. В Си- рии и Палестине в начале I тыс. до н. э. возвысились финикийские города- государства Тир и Сидон и Древнееврейское царство с центром в Иеруса- лиме. А к востоку от Месопотамии в VIII—VII вв. до н. э. возникли древние иранские государства Мидия и Персия. Последняя, начав с инкорпорации в свой состав Мидии, обратилась затем к покорению сопредельных терри- торий Малой Азии и Междуречья и с присоединением Египта преврати- лась в сильнейшую мировую державу, с которой позднее пришлось иметь дело грекам. Все эти государственные образования Египта и Переднего Востока вне- сли существенный вклад в развитие человечества. Они создали первые формы политической организации общества, развили сложные иерархи- ческие структуры, разработали богатые религиозно-мифологические представления и элементы прикладной науки (математики и астрономии), наконец, изобрели различные формы письма — от древнейшего и наибо- лее сложного иероглифического (у египтян) до простейшего алфавитно- го (у финикийцев). Никому не придет в голову отрицать эти фундаментальные сверше- ния народов классического Востока. Однако нельзя закрывать глаза и на теневые стороны исторической жизни Древнего Востока. К ним отно- сится прежде всего слабое развитие городов, если под последними пони- мать не просто укрепленные ставки властителей (таких на Востоке было в избытке), а еще и центры ремесла и торговли, которые одни могут быть основаниями полнокровной экономики. Затем, в политической жизни ха- рактерным было почти безраздельное преобладание единоличной монар- хической власти, деспотии, а в общественной — засилье жречества. Со- ответственно, ввиду сильнейшего идеологического давления со стороны царской власти и жреческой верхушки, духовная жизнь в странах Восто- ка отличалась скованностью, показательным было слабое развитие свет- ской литературы и свободных гуманитарных наук и искусств, практиче- ски полностью отсутствовали философия и историография. Совершенно иной исторический путь избрали для себя греки и итали- ки — индоевропейские народы, расселившиеся во II тыс. до н. э. в Юго- Западной Европе, соответственно на Балканском и Апеннинском полуос- тровах. Первыми греки (или эллины, как они сами себя называют) в сере- дине II тыс. до н. э. создали свои государства на юге Балканского полуострова и на острове Крит. Это были еще весьма примитивные обра- зования, сложившиеся не вокруг городов (их еще не было), а под эгидой укрепленных дворцовых центров. Созданные первыми греческими племе- нами ахейцев и ионийцев, эти государства являли собой небольшие мо- нархии с непомерно разросшейся дворцовой бюрократией и весьма еще несовершенной письменной культурой. В конце II тыс. до н. э. они были смыты новой волной греческих племен, среди которых выделялись дорий- цы («дорийское завоевание»). Разрушение ахейских дворцовых центров, повлекшее за собой падение древних монархий, открыло путь для нового исторического опыта, для нового политогенеза — на основе свободных сельских общин, среди кото- рых выделялись более крупные, разраставшиеся в подлинные города, ста- новившиеся государствами, но притом сохранявшие свою общинную струк- туру. То были городские гражданские общины-полисы, жизнь которых характеризовалась большим или меньшим демократизмом, облекалась в республиканские формы и отличалась невиданной духовной динамичнос- тью и культурным подъемом. Эти успехи были естественны при наличии у граждан гарантированного законом политического равноправия, материальной обеспеченности и досу- га. Последнее создавалось широким использованием рабского труда, при- чем именно труда рабов-иноплеменников, преимущественно негреков, кото- рых презрительно именовали варварами («варвар» — звукоподражательное слово, означающее того, кто не может говорить членораздельно, «по-наше- му» [ср. русское «бормотать»]). Так была найдена особая форма рабства, за которой закрепилось название античной, а вместе с тем и особый путь исто- рического существования — за счет варварской периферии, которая стала объектом непрерывной военной агрессии, поскольку за ее счет греки удов- летворяли свою нужду в земле, в стратегическом сырье и рабах. Новый тип рабовладельческих городов-государств (полисов) сложился у греков в VIII—VI вв. до н. э. При этом ведущими государствами стали Афины и Спарта, под чьим водительством в первой половине V в. греки отразили персидское нашествие, но чье соперничество во второй полови- не того же столетия ввергло греческий мир в междоусобную брань, подо- рвавшую недавно обретенную стабильность и завершившуюся общим кри- зисом полисной системы. Новый импульс исторической жизни греков дала державная политика царей — правителей самой северной греческой обла- сти Македонии. При Филиппе II (359—336 гг.) греческие полисы были объединены под властью македонской короны, а при его сыне Александре Великом (336—323 гг.) греко-македонская экспансия на Восток привела к разгрому Персидского царства и созданию новой политической системы — мировой греко-македонской державы. Правда, после скорой смерти ее создателя новая империя развалилась, но сформировавшиеся из ее частей новые территориальные монархии ока- зались более жизнеспособными. Эти, как их принято называть, эллинис- тические государства (от термина «эллинизм», которым обозначают рас- пространение эллинского, т. е. греческого, влияния на Восток) смогли про- существовать без малого три столетия, пока, наконец, их процветанию и самому существованию не был положен конец наступлением на них но- вых сильных соседей. С Востока усилился натиск сложившегося к середи- не III в. до н. э. нового иранского государства — Парфянского царства, а с запада началось наступление Рима. Впрочем, ставить этих двух противников эллинистического мира на одну доску было бы неверно: между тем как в лице парфян греки столкну- лись с непримиримой реакцией совершенно чуждого эллинству иранско- го Востока, в Риме, ввиду его культурной и политической близости гре- ческому миру, они могли усмотреть не только противника, а затем и пове- лителя, но и необходимого им в их борьбе с миром варваров нового покровителя. Силой оружия и искусством дипломатии к исходу старой эры эллинистический мир был практически инкорпорирован в состав Римско- го государства, которое, таким образом, после персов и македонян приня- ло эстафету мирового господства. Но кто же были эти римляне и какой вклад внесли они в развитие древнего мира и европейской цивилизации? Город Рим был основан в Лации (области в Средней Италии), примерно в 25 км от устья Тибра, в 754 г. до н. э. (по наиболее авторитетному расчету римского ученого- антиквара Варрона). Основатели города принадлежали к одному из ита- лийских племен — латинам. Город возник как самостоятельное поселе- ние, возглавлявшееся собственными правителями-царями; основателем и первым царем был, по преданию, Ромул. Первоначальное развитие Рима, как и других италийских общин, опре- делялось традициями индоевропейского быта, к числу которых надо отне- сти преобладание земледельческих занятий и элементы военной демокра- тии. Затем на эти традиции наслоилось сильное культурное воздействие соседей: с севера — этрусков, а с юга — греков. От первых римляне вос- приняли отдельные черты государственного и военного обихода, некото- рые религиозные представления и письменность (усвоенную этрусками, в свою очередь, от греков), у вторых — передовые приемы оливководства и виноградарства, а позднее также чеканку монет и формы литературного и научного творчества. Восприятие этих форм было облегчено общей близостью социо-культурного быта, равно как и языка — греческого и латинского. История Рима — это история медленного, но неуклонного превраще- ния небольшого латинского городка в центр всего Лация, а затем и Ита- лии. Соответственно, это история перерастания небольшого латинского государства на Тибре в Римско-италийскую федерацию, а затем и в среди- земноморскую державу, которая более чем на полтысячелетия свела вое- дино страны античного мира. Грани качественного изменения Римского государства — изменения не только внешнего, но и внутреннего — стано- вятся естественными вехами, позволяющими выделить в жизни Древнего Рима ряд важных эпох, последовательное знакомство с которыми облег- чает представление о римской истории в целом. Обычно историю Рима подразделяют на три большие эпохи — царей, Республики и Империи. Эпоха царей (754—510 гг. до н. э.) — это время постепенного формирования римского городского поселения, усложнения социальной структуры римской общины (в ней выделяются сословия пат- рициев и плебеев, группы патронов и клиентов), изжития реликтов родо- племенного строя и становления государства. В середине VI в. до н. э. благодаря реформам предпоследнего царя Сервия Туллия римская общи- на получает правильное государственное строение с системой админи- стративно-территориального деления и цензовой конституцией, позволив- шей объединить сословия патрициев и плебеев в единый римский народ (по крайней мере применительно к военной службе). В это же время рим- ляне неуклонно расширяют территорию своего государства, добиваясь гос- подствующего положения в Лации. Эта тенденция к неуклонному возрастанию Римского государства в Средней Италии была на сравнительно короткое время приостановлена в конце царского периода, когда Рим попал в орбиту политического влия- ния этрусков. Свержение в конце VI в. до н. э. царя этрусской династии Тарквиния Гордого не только освободило римлян от чужеземной опеки и вернуло им возможность независимой политики, но и открыло дорогу к новым внутренним преобразованиям. Переход высших полномочий от царей к выборным годичным магистратам с коллегиальной властью — консулам знаменовал начало новой эпохи — эпохи Республики (510—30 гг. до н. э.). Эта пятивековая полоса римской истории, в свою очередь, подразделяет- ся на три периода — Ранней республики, Великих завоеваний и Граж- данских войн. Период Ранней республики (510—264 гг.) во внутренних делах отме- чен прежде всего длительной борьбой сословий — патрициев и плебе- ев, — в ходе которой умаленная в правах масса плебеев добилась уравне- ния своего положения с патрициями. Благодаря этому Рим становится на- стоящей гражданской общиной, полисом, или, как называется это единство по-латыни, цивитас. Правда, для основной массы плебеев это уравнение было скорее только юридическим, но для их состоятельной и влиятельной верхушки оно было достаточно реальным. Благодаря этому к началу III в. из слияния этой плебейской верхушки с патрицианской знатью сформиро- валась новая общественная элита нобилей, которые окончательно прида- ли Римскому государству вид аристократической республики. Параллель- но с этим, по мере распространения римского господства или влияния на Апеннинском полуострове, формируется новое государство — Римско-ита- лийская федерация. Последняя из гегемонистского объединения постепенно разовьется в сплоченную территориально-политическую общность с рав- ными правами для всего свободного населения. Завершение борьбы римлян за объединение Италии под своим главен- ством (в 60-е гг. III в. до н. э.) совпало с началом крупного международно- го конфликта, куда они оказались втянуты логикой своих завоеваний. Мы имеем в виду начавшуюся борьбу Рима с североафриканской морской дер- жавой Карфагеном сначала ради обладания плодородной, богатой хлебом Сицилией, а затем и за общее господство в Западном Средиземноморье. Так открывается период Великих завоеваний (264—130 гг. до н. э.), в ходе которых римляне сначала разгромили Карфаген и овладели его тер- риториями по периметру Западного Средиземноморья, а затем обратились на восток, вмешались в дела эллинистических государств, подчинили себе Македонию и Грецию, вытеснили сирийских царей Селевкидов из Малой Азии и аннексировали Пергам. К концу этого периода власть римлян про- стиралась от Пиренейского полуострова до внутренних районов Малой Азии; иными словами, уже обозначились основные контуры средиземно- морской Римской державы. Благодаря этим завоеваниям Рим неслыханно обогатился и землями, и деньгами, и рабами, которые наполнили рудники и каменоломни, ремес- ленные мастерские, крупные поместья (латифундии) и пригородные вил- лы, так что римское общество становится рабовладельческим в такой вы- сокой степени, как это было невозможно даже в Древней Греции. Однако новые богатства распределялись неравномерно, заправлявшие всеми де- лами нобили выиграли от войн несравненно больше, чем масса крестьян, а наводнение всех отраслей хозяйства рабами и вовсе обернулось пагуб- ным вытеснением из производственной сферы мелких хозяев, свободных тружеников — крестьян и ремесленников. Таким образом, следствием побед и завоеваний было в римском обществе резкое обострение отноше- ний между полярными социальными группами — обедневшими крестья- нами и обогатившимися нобилями, неполноправными италиками и римс- ким гражданством, бесправным населением провинций и самовластной римской администрацией, наконец, нещадно эксплуатируемыми рабами и их собственниками. Очень скоро нарастание социальных противоречий привело к настоя- щему внутреннему кризису, к целой серии острых социально-политиче- ских конфликтов, составивших содержание периода Гражданских войн (136—30 гг. до н. э.). Поначалу кризис развивается по восходящей линии и исполнен принципиального содержания: восстают рабы (два восстания в Сицилии и грандиозное движение в Италии под руководством Спартака), волнение охватывает крестьян, которые находят защитников своего дела в лице замечательных реформаторов — братьев Гракхов, за оружие берутся италики, что приводит к так называемой Союзнической войне. Однако еди- ного демократического фронта не сложилось, и это позволило правящей римской верхушке порознь подавить все названные движения. Но победа верхов не была безусловной во всех случаях: если восстания рабов были подавлены беспощадно, то римским крестьянам и италикам пошли навстре- чу. Крестьянам были оставлены наделы, данные им Гракхами, а италикам, поскольку они готовы были прекратить вооруженную борьбу, были пре- доставлены права гражданства. Но самое главное состояло в том, что по мере спада собственно демо- кратического движения на авансцену политической борьбы выдвинулась новая сила, вскормленная как внешними войнами, так и внутренними сму- тами, — армия во главе с авторитетными, победоносными полководцами. Последние, расплачиваясь со своими солдатами долей из добычи и наде- ляя уходящих в отставку земельными участками, перенесли решение со- циальных проблем в совершенно новую плоскость, где не было места рес- публиканским традициям, но зато являлась новая перспектива — захвата власти популярным военачальником при поддержке преданных ему войск. Естественно, при этом среди обуреваемых честолюбием полководцев не обошлось без соперничества: Юлий Цезарь должен был бороться за власть с Помпеем, а его наследник Октавиан — с Марком Антонием, не говоря уже о том, что оба — и Цезарь, и Октавиан — должны были еще преодо- леть и принципиальную оппозицию защитников старой республики. Как бы то ни было, при поддержке преданных войск и сочувствии зна- чительной части общества, уставшего от неурядиц и жаждавшего мира и порядка, полководцы, которым особенно сопутствовала удача — сначала Цезарь, а затем Октавиан — добились своей цели. Завершающая победа Октавиана над Марком Антонием (в 30 г. до н. э.) подвела черту под дли- тельной полосой гражданских смут: дело Республики было окончательно проиграно, и открылась новая эра императорского единовластия. Одно- временно теми же полководцами были округлены границы римских вла- дений в Средиземноморье: Помпей закончил подчинение Малой Азии и присоединил Сирию и Иудею, Цезарь завоевал Галлию, Октавиан аннек- сировал Египет. Выйдя на рубежи Атлантики, Рейна и Дуная, Кавказского предгорья, Аравийской и Африканской пустынь. Римская держава, можно сказать, достигла своих естественных границ. Теперь открывается третья и последняя эпоха в истории Древнего Рима — эпоха Империи (30 г. до н. э. — 476 г. н. э.). Свое обозначение это время в римской истории получило от усвоенного носителями высшей власти по- четного титула «император» (собственно — «способный к командованию»), который ранее предоставлялся победоносному полководцу его войском, а теперь был включен в систему своего официального имени победителями в гражданских войнах Юлием Цезарем и Октавианом. Вместе с тем свою роль в утверждении нового обозначения сыграла и римская правовая тра- диция, обозначавшая термином «империй» (imperium) как полномочия высокого должностного лица, наделенного правом военного командова- ния, так и ареал приложения этих полномочий. В этом плане можно было говорить об империи (державе) римского народа, но еще естественнее — о державе новых властителей-императоров, об их Империи. В течение пяти веков Римское государство, а вместе с ним и весь ан- тичный мир, находилось под властью императоров. Однако эта власть не представляла собой чего-то неизменного; с веками она менялась в такой же степени, как изменялось внутреннее состояние общества и положение государства. Поэтому, в соответствии с переменами в форме император- ской власти и, более общим образом, в жизни самого позднеантичного об- щества и государства, в эпохе Империи, в свою очередь, различают три периода — Ранней империи, или принципата, кризиса III в. и Поздней им- перии, или домината. Период Ранней империи, или принципата (30 г. до н. э. — 192 г. н. э.), открывается единоличным правлением Октавиана Августа (поднесенный ему сенатом титул «Август» буквально значит «возвеличенный богами», «священный»), за которым следуют три императорские династии: Юлии— Клавдии (Тиберий, Гай Калигула, Клавдий, Нерон), Флавии (Веспасиан и его сыновья Тит и Домициан) и Антонины (Нерва, Траян, Адриан, Ан- тонин Пий, Марк Аврелий, Коммод). Это время окончательного утверж- дения, а вместе с тем и оформления императорской власти, которая по- началу, считаясь с сохранявшимися в части общества республиканскими традициями, маскировала свое реальное единодержавие республикан- скими ширмами. Отсюда нередкое в ту пору обозначение императора словом «принцепс» (буквально — «главный», «первый»), которое в рес- публиканское время прилагалось к старшему из сенаторов, а теперь, в приложении к императору, стало толковаться как первый среди граж- дан. Отсюда же и обозначение самого императорского правления как принципат. Что касается более общего содержания этого периода, то во внутрен- ней жизни он характеризовался относительным умиротворением и стаби- лизацией, соответственным расцветом городской жизни, интенсивностью торговых связей, большим культурным подъемом. Однако содействовав- ший этому имперский мир был следствием не только крепости централь- ной власти, сумевшей подавить внутренние смуты, но и силы сопредель- ных варварских народов, в частности германцев на севере и парфян на во- стоке, заставивших римских императоров прекратить завоевательные войны и перейти к защите собственных естественных рубежей. Эта пере- мена, так разительно отличающая императорское время от республикан- ского, была чревата опасными последствиями, поскольку самое существо- вание античного рабовладельческого общества напрямую зависело от спо- собности его государства вести наступление на варварскую периферию. Ведь только наступательные войны против варваров могли обеспечить даль- нейшее экстенсивное развитие основанного на рабском труде хозяйства. А между тем в самой античной экономике уже проявлялись симптомы начинающегося опасного разложения и упадка. Крупные поместья-лати- фундии новых, вскормленных императорским режимом собственников, равно как и имения самих императоров (так называемые сальтусы), все сильнее наступали на крестьянские земли. С другой стороны, дальнейшее развитие больших хозяйств упиралось в незаинтересованность рабов в труде, а переход к использованию свободных арендаторов-колонов обора- чивался новой морокой — неспособностью владетелей мелких парцелл успешно вести свое дело. Наконец, угрожающим для положения централь- ной власти становился хозяйственный упадок Италии на фоне экономи- ческого подъема оправившихся от последствий гражданских войн провин- ций греческого Востока и не истощенных рабовладельческим хозяйство- ванием провинций Запада — Галлии и Испании. Назревавшие исподволь симптомы внутреннего разложения, сомкнув- шись с угрозами извне со стороны перешедших в наступление варваров, привели к новой полосе смут, обозначаемой в научной литературе обычно как кризис III века (условные даты — 193—284 гг.). Это время новых выступлений низов (особенно крестьян), солдатских бунтов, сепаратистских движений в провинциях. Преторианская гвардия в Риме и войска в провин- циях непрерывно выдвигают все новых и новых императоров, что приво- дит к калейдоскопу правителей, ослабляет центральную власть и поощря- ет дезинтеграционные процессы в государстве. Последние достигли такой силы, что в третьей четверти III в. от империи отложились и оформились как самостоятельные государства Галлия и Пальмира (Восточная Сирия). Внутреннее ослабление Римского государства с успехом использова- ли соседние варварские племена, которые все чаще прорывали погранич- ные заслоны и совершали глубокие вторжения в римские земли. Особен- но опасным становится натиск франков и аламанов на Рейне, готов на Ду- нае, персов (сменивших парфян в качестве лидера иранских племен) — в Месопотамии и Сирии. Лишь с большим трудом императорам — выход- цам из Иллирии, суровым полководцам и искусным политикам Аврелиану (270—275 гг.) и Диоклетиану (284—305 гг.) удалось отразить варварские нашествия (по крайней мере на время), справиться с сепаратистскими дви- жениями в провинциях и восстановить единство империи. В особенности велико было значение деятельности императора Ди- оклетиана. Чтобы укрепить империю, ему пришлось провести реформи- рование всей существующей государственной системы, чем и был поло- жен переход к следующей и последней фазе римской истории — периоду Поздней империи, или доминату (284—476 гг.). Среди преобразова- ний Диоклетиана центральным было переустройство административно- го управления. Власть императора приобрела совершенно неограничен- ный, абсолютистский характер, а сам ее носитель стал величаться госпо- дином (dominus, откуда и обозначение всей системы — «доминат»). Более того, император официально был причислен к сонму богов, и его величали Iovius — «сын Юпитера». Для более надежного контроля над территорией империи, что могло быть достигнуто только приближением власти к ме- стам, была создана сложная система соправительства — двух августов, которыми стали Диоклетиан и его старый соратник Максимиан, и их по- мощников — двух цезарей, которыми были назначены Галерий и Кон- станций Хлор. Между этими четырьмя высшими правителями было по- делено реальное управление империей (откуда и название системы — «тетрархия»). Для укрепления государственной власти Диоклетианом были проведены реформы армии, налоговой службы, денежного обраще- ния и др. Этот политический курс был продолжен императором Константином Великим (306—337 гг.), который только в одном отступил от линии Диок- летиана: если тот в своей последовательной борьбе с оппозицией и инако- мыслием был гонителем христианства, то Константин, считаясь с возрос- шим влиянием новой веры, не только допустил ее свободное исповедание (Миланский эдикт 313 г.), но и сделал ее официальной религией государ- ства (после Никейского собора христианских епископов в 325 г.). Еще од- ним новшеством Константина было перенесение столицы государства на греческий Восток, где прочнее держались античные городские традиции, — в древний греческий город Византий, который теперь был переименован в Константинополь (330 г.). Все эти меры, направленные на укрепление центральной власти и со- хранение единства государства, безусловно, содействовали возрождению силы и престижа Римской империи, но, как оказалось, ненадолго. Остано- вить глубинные процессы разложения античного общественного строя, основой которого было изжившее себя рабство, как и поставить преграду нарастающему натиску варваров, было уже невозможно. После Констан- тина империя продержалась еще около полутора веков, но, по существу, это было время все ускоряющейся агонии. В 395 г., со смертью императора Феодосия, перестала существовать единая Римская держава: она разделилась на западную и восточную части, каждую со своим правителем и своей судьбой. К началу V в. натиск варва- ров на Рейне и Дунае стал неодолим, и их переселение затопило всю тер- риторию Западной Римской империи. В 410 г. впервые подвергся разгро- му старинный центр государства — город Рим: его взяли и разграбили готы. В 451 г. римлянам с большим трудом, лишь благодаря поддержке ряда германских племен (франков, бургундов и др.), удалось отразить страшное нашествие восточных варваров-гуннов во главе с Аттилой. Но уже четыре года спустя сам Рим вторично подвергся страшному разгро- му: на этот раз он был взят вандалами. К этому времени власть римских императоров на западе стала совершенно призрачной, так что свержение вождем германских наемников Одоакром последнего римского императо- ра Ромула Августула было всего лишь естественным завершением долгой исторической трагедии (476 г.). Иначе сложилась судьба Восточной Римской империи: опираясь на греческие города, она сумела пережить трудные времена великого пересе- ления народов и продлить свое существование на добрую тысячу лет. Пе- режив полосу внешних и внутренних изменений, это государство, более известное под именем Византии, выработало свой особенный строй жиз- ни, свою цивилизацию, не похожую на классическую древность, но и от- личную от современного ей западно-европейского феодализма. История Византии тянется вплоть до середины ХV в., когда она пала под ударами турок: в 1453 г. султан Мехмед II штурмом взял Константинополь и этим оборвал последнюю прямую связь, которая тянулась от античности к но- вому времени. Окидывая взором более чем тысячелетний период римской истории, нельзя не удивляться динамизму и драматичности этой истории, энергии и целеустремленности самого римского народа, чья воля изменила лик антич- ного мира, соединила его народы в одно государственное целое и тем доста- вила известное основание для будущего развития западно-европейской ци- вилизации. Пусть историческое движение, направляемое этой волей, в кон- це концов пресеклось. Мы видели, что это было неизбежно как ввиду ущербности избранного античностью рабовладельческого способа хозяйство- вания, так и вследствие обрушившейся извне страшной напасти — великого переселения народов, перед которым не могла устоять даже такая мощная держава, как Римская империя. Тем не менее свершения римлян были вели- ки, и оставленное ими Новой Европе культурное наследие оказалось про- сто неоценимым. В самом деле, римляне унаследовали от других древних народов (в осо- бенности, конечно, от греков) и довели до высочайшего совершенства важ- нейшее искусство обустройства человеческого общества, придания ему городского основания и государственной формы. Бесценной для последу- ющей европейской жизни оказалась градостроительная практика римлян с их приверженностью к четкой планировке военных лагерей и постоян- ных поселений, с их вниманием к оборонительным сооружениям, водо- снабжению и канализации, надлежащему архитектурному оформлению строений общественного назначения (храмов, курий, цирков, амфитеат- ров, терм и пр.). Основанные римлянами поселения были и остались глав- ными городскими центрами Европы, а проложенные ими дороги, а подчас и возведенные ими мосты, до сих пор остаются существенными элемента- ми коммуникационной системы европейских стран. Не менее важным было и государственное строительство римлян. Со- зданные ими четкие государственные структуры, как самоуправляющего- ся города (муниципия), так и территориальной державы, а позднее также и мировой империи, стали образцами для последующих политических экспериментов Средневековья и Нового времени. В особенности велико значение выработанной еще греками и превращенной римлянами в инте- гральный государственный элемент муниципальной формы, — той самой автономной городской гражданской общины, которая навсегда осталась главной ячейкой западно-европейского (а по его образцу и американско- го) общества. Когда мы задаемся вопросом, каким образом укоренились на европейском Западе те самые традиции гражданского общества, кото- рых так недостает нашей собственной стране — России, мы не должны забывать о более чем двухтысячелетней давности этих традиций в Запад- ной Европе и их древних творцах — греках и римлянах. Еще одним важным наследием Древнего Рима, тесно связанным с его государственным и гражданским укладом, является досконально разрабо- танное право. Римляне были самым правотворческим народом древности: их магистраты, сенат, народное собрание, а в позднейшую эпоху — импе- раторы, с педантичностью вникали во все аспекты общественной жизни и на все сколько-нибудь значимые ее акции откликались соответствующими эдиктами, постановлениями, законами и рескриптами, из которых время от времени составлялись целые собрания юридических норм — своды за- конов и комментариев к ним. Так, еще в раннереспубликанскую эпоху были составлены «Законы ХII таблиц» (451—450 гг. до н. э.), в позднейшее вре- мя к ним добавились составленные в восточной части империи «Кодекс Феодосия II» (первая половина V в.) и «Кодекс Юстиниана» (первая поло- вина VI в.). Последний, самый обширный, снабженный необходимым учеб- ным вступлением и учеными комментариями, стал важнейшим источни- ком правовых заимствований в странах Западной Европы в средневековое и новое время (явление так называемой рецепции римского права). Весомым был вклад римлян и в других областях духовной культуры. В литературе им принадлежит неоспоримая заслуга создания официаль- ного государственного эпоса («Энеида» Вергилия), а с другой стороны — развития абсолютно индивидуалистических жанров тонкой лирики (Катулл, Гораций), едкой сатиры (тот же Гораций, Персий, Ювенал) и краткой, но разительной эпиграммы (Марциал). В красноречии они добились успехов не меньших, чем греки. Во всяком случае, их Цицерон в искусстве состав- ления и произнесения судебных и политических речей нисколько не усту- пал Демосфену, а благодаря своей латыни стал и вовсе несравненным об- разцом для всех последующих европейских мастеров публичного слова. Равным образом и в историографии римляне подняли на неслыханную высоту риторизированное, тяготеющее к художественному воспроизведе- нию и одновременно проникнутое морализирующей тенденцией повество- вание о прошлых событиях (Тит Ливий, Тацит). Даже в философии, к которой этот более ориентированный на обще- ственную практику, чем на рефлексию, народ, казалось, не имел никако- го призвания, римляне оставили свой след. Во-первых, они переложили (в частности, стараниями того же Цицерона) понятия греческой мудрос- ти на более распространенную позднее латынь (ср. хотя бы формы осно- вополагающего понятия «материя»: hyle — у греков и materia — у рим- лян). А во-вторых, они подхватили и развили дальше важнейшие линии греческой философии — весьма популярной эпикурейской (в основе сво- ей материалистической) и еще более распространенной стоической. Пер- вая линия была продолжена Лукрецием в его грандиозной философской поэме «О природе вещей», вторая — Сенекой (в особенности в «Нрав- ственных письмах к Луцилию») и императором Марком Аврелием (в со- ставленном по-гречески сочинении-исповеди «К самому себе»). Наконец, великолепны проявления творческого гения римлян в архи- тектуре и изобразительном искусстве. В архитектуре это не только мону- ментальные сооружения храмов, портиков или амфитеатров, но и разра- ботка отдельных важных элементов или конструкций, как, например, ароч- ного свода, в использовании которого римляне показали себя подлинны- ми виртуозами. В скульптуре это доведенный до совершенства портрет, образцы которого являются украшением современных крупных музеев, в том числе и нашего Эрмитажа. В живописи — столь же совершенное ху- дожественное воспроизведение самых различных видов — пейзажей, ми- фологических и жанровых сцен, отдельных лиц, натюрмортов, как о том можно судить по замечательным фресковым и мозаичным панно, обнару- женным при раскопках италийских городков Помпей и Геркуланума, по- гибших при извержении Везувия в 79 г. н. э. За этим перечнем конкретных, зримых достижений римской культу- ры не будем, однако, забывать о еще одном и, может быть, самом глав- ном произведении римско-италийского духа, о латинском языке. Из древ- них индо-европейских языков это, бесспорно, наиболее важный. Бога- тый в фонетическом и словарном отношении, отшлифованный до высочайшей степени древними стилистами — поэтами и риторами, он великолепно подходил для выражения всех оттенков мысли и фигур речи, которыми была так
