Гл/ш 14. 1-я Пукичесш войнл. Рент Q64 — 241 гг. по н. э. Вообще римляне во всех случаях действуют силою, и раз какая-либо цель поставлена, они считают для себя обязательным достигнуть ее, и раз принято какое-либо решение, для них не существует ничего невозможного. Часто благо¬даря такой стремительности они осуществля¬ют свои замыслы, но подчас терпят и тяжелые неудачи, особенно на море. Действительно, на суше, где они имеют дело с людьми и с челове¬ческими средствами борьбы, римляне большею частью успевают, потому что равные силы они одолевают натиском; здесь лишь изредка тер¬пят они неудачи. Напротив, большие бедствия постигают их всякий раз, когда они вступают в борьбу с морем и небом и действуют с тем же упорством. Полибий 1-я Пуническая война, которая длилась 24 года, — это практически очень долгое сражение за Сицилию, если не считать Африканской авантюры Регула. Римляне, став властителями Италии, решили, что Сицилия является как бы продолжением Апеннинского полуострова. Но Карфаген с такой трактовкой не соглашался. Рим и Кар¬фаген неизбежно должны были столкнуться: оба государ¬ства равны были по возрасту, у обоих купеческий класс был весьма силен. Карфагеняне, потомки финикийцев, успешно торговали и богатели. Римляне — тоже торгова¬ли, но воевали куда больше. Карфаген был несоизмеримо богаче — этим преимуществом он воспользоваться не су¬мел, но не имел собственной армии и прибегал к услугам наемников, зачастую иноземцев. Эта армия была профес¬сиональной и хорошо обученной, но ее людские ресурсы
были ограниченны. Рим же мог рекрутировать практиче¬ски все мужское население. Было у Рима еще одно пре¬имущество: в завоеванных областях Рим вел себя скорее как патрон: обирал, наказывал, защищал, поощрял — в зависимости от обстоятельств. То есть пользовался поли¬тикой кнута и пряника. Карфаген же больше налегал на кнут. Итак... Опорным пунктом Рима стала Мессана. Этот город сам обратился к Риму с просьбой о покровительстве. Карфа¬ген, разумеется, был не согласен. Но консул Аппий Клав¬дий, а затем Маний Валерий одержал над соединенными силами сиракузян и карфагенян блестящую победу, после чего вопрос о Мессане «был решен». Тиран* Сиракуз Гие- рон II после недолгих раздумий решил отказаться от по¬кровительства Карфагена и перейти на сторону Рима. Так из противника он превратился в «друга римского наро¬да». А после падения Акраганта в руки римлян перешел почти весь остров за исключением нескольких прибреж¬ных крепостей. Но Карфаген продолжал господствовать на море. Стало ясно: без сильного флота Карфаген ни за что не одолеть. Флот построили за одну зиму. И хотя пер¬вое столкновение нового флота с карфагенянами закончи¬лось неудачно, и даже консул умудрился попасть в плен, вскоре другой консул — Гай Дуилий — одержал первую морскую победу в битве у Мильского мыса (260 г. до н. э.). Флотоводцы из римлян в те времена были неважные, зато они догадались, как использовать преимущество своей пехоты. Римляне снабдили корабли «воронами» — пере¬ходными мостками с тяжелыми металлическими клю¬вами. До этого карфагеняне использовали в сражениях тараны, установленные на носах кораблей, и все зависело от искусства управления кораблями. С изобретением «во¬рона» римлянам нужно было лишь сблизиться с враже¬ским кораблем, после чего морская битва превращалась в сухопутную. Здесь слово «тиран» означает титул монарха.
В честь победы на форуме была установлена ростраль¬ная колонна, а Дуилий получил первый в истории Рима триумф за морскую победу. Тут и до падения Карфаге¬на недалеко, мнилось окрыленным победой римлянам. Консул 256 г. до н. э. Марк Атилий Регул вместе с кол¬легой Луцием Манлием Вульсоном отплыли в поход на 330 кораблях. У южного берега Сицилии римский флот столкнулся с карфагенским и победил. Затем консулы до¬стигли Африки. Римляне осадили город Клупею и взяли богатую добычу, после чего коллега Регула вернулся в Рим с добычей и пленниками, а Регул остался воевать в Африке. Используя особенности местности, где преиму¬щества конницы и слонов сводились на нет, он нанес по¬ражение карфагенянам в битве при Тунете. После чего Ре¬гул обратился к Карфагену с мирными предложениями, и к нему были отправлены послы для переговоров. Но усло¬вия Регула показались просто неприемлемыми. Как раз в это время (не всегда Фортуна благоволила к римлянам) в Карфаген прибыл отряд наемников. Среди них оказался спартанец Ксантипп. Ему были переданы под начало вой¬ска. Используя конницу и слонов, Ксантипп разгромил римлян, около 500 римлян вместе с консулом Регулом были взяты в плен. 2000 римлян пробились в Клупею. Ре¬гул был послан в Рим, чтобы склонить римлян к заклю¬чению мира. Поскольку он находился в плену, то утратил право выступать в сенате4, и даже в курию не вошел. Но у входа в курию, отстав от сопровождавших его пунийцев, пленный сумел переговорить с сенаторами и донести до римлян свою мысль: не заключать договора, поскольку Рим способен победить. Договор не был заключен, а Регул вернулся в Кар¬фаген, где его посадили в ящик, утыканный гвоздями. В этом ящике он и скончался. Моммзен считает этот рас¬сказ дурацкой выдумкой. Однако, если учесть, что сво¬их проигравших полководцев пунийцы распинали (это * Регул не счел возможным выступать в сенате, так как в результате плена его гражданская правоспособность уменьшилась.
Моммзен не пытается опровергнуть), то ящик с гвоздями для командующего противника уже не кажется нелепой выдумкой и попыткой опорочить «человеколюбивых» карфагенских политиков. Вдова и дети Регула, оставшись без средств к существо-ванию, жили на то немногое, что могли доставить друзья. Консулы 255 г. до н. э. опять одержали победу на море над карфагенским флотом, забрали римлян из Клупеи, но потеряли почти все корабли, попав в страшную бурю, ибо пренебрегли советами кормчих. На следующий год римляне построили новый флот — сразу 220 кораблей, осадили Панорм, взяли город, потом сделали рейд вдоль ливийского берега, (253 г. до н. э.), но и этот флот попал в шторм опять же из-за невежества и самоуверенности но¬воявленных «адмиралов» по дороге в Рим. Было потеряно 150 кораблей. В 250 г. до н. э. было принято решение вновь построить флот. Соорудили 200 кораблей и отправились осаждать Лилибей. В 249 г. до н. э. консул Публий Клавдий про¬играл морскую биту при Дрепане, памятную одним со¬бытием. Когда перед битвой выпущенные из клеток свя¬щенные куры отказались клевать корм, что было дурным предзнаменованием, Клавдий велел побросать их в воду, заявив: пусть пьют, если не хотят есть. «Его смех, — как замечает Цицерон, — стоил ему многих слез». Потери со¬ставили 90 кораблей. Это единственная крупная морская победа карфагенян в 1-й Пунической войне. Остатки флота римляне потеряли у берегов Сицилии: карфагеняне успели укрыться в бухтах от непогоды, а от римских кораблей остались только щепки. Карфагеня¬не ликовали, а римляне продолжали осаждать Лилибей. Пять лет римляне больше не строили кораблей, надеясь на силу сухопутных войск. Война шла вяло. Казна опустела. Потери были огромны — число римских граждан сокра¬тилось на 40 000 человек. Однако Карфаген не сумел вос¬пользоваться помощью морской стихии, и так же не стро¬ил кораблей, решив, что все уладится как-то само собой. Но, видя, что без флота сделать ничего нельзя, Рим решил
в 243 г. до н. э. создать еще один флот. Поскольку у респу¬блики денег не осталось, флот был создан на средства бога¬тых граждан. И этот последний флот одержал решитель¬ную победу. В 241 г. до н. э. разбили карфагенян в битве при Эгатских островах у западного берега Сицилии. И эта морская битва решила исход 1-й Пунической войны. Гамилькар Барка вел успешные военные действия про¬тив римлян в Сицилии с 247 г. до н. э., но исход войны ре¬шился не на суше, а на море, и Гамилькар был вынужден вести переговоры о мире. Оставляя, согласно заключенному мирному договору, крепость Эрике, карфагенский полково¬дец заплатил римлянам выкуп за каждого своего солдата. После поражения недовольная наемная армия карфа¬генян подняла мятеж — нумидийцы, ливийцы и другая разношерстная публика потребовала немедленной оплаты своих ратных трудов, пусть и оказавшихся безрезультат¬ными. К недовольным наемникам присоединились жители подвластных Карфагену земель. Полибий свидетельству¬ет, что на нужды войны в подвластных землях Карфаген в Ливии забирал у крестьян половину урожая, а для город¬ских жителей подати повысились вдвое. Жители Утики, города на африканском побережье Средиземного моря, участники восстания, обратились за помощью к Риму, но римляне не польстились на африканские владения своего бывшего противника. Хотя не отказали себе в удоволь¬ствии захватить Сардинию и Корсику, прикрыв захват со¬мнительными дополнениями к мирному договору. После перехода Сицилии и Сардинии под контроль Рима все земли остались в собственности прежних вла¬дельцев. Сохранено было и местное самоуправление. На островах расположились римские гарнизоны. Сицилия и Сардиния платили десятипроцентный налог плюс пяти¬процентный таможенный сбор. Лишенный возможности воевать с римлянами, Га¬милькар вынужден был подавлять Ливийское восстание, война с мятежниками заняла более трех лет. Подробности этой войны могут смаковать любители ужасов: тут и отру¬бленные руки, отрезанные носы, зарытые живьем изуве¬
ченные пленные; приказы распять или затоптать слона¬ми; людоедство — словом жестокость и ненависть с обеих сторон. Расправившись с восставшими, Гамилькар отбыл в Испанию, чтобы расширить там владения Карфагена и сложить голову на этой войне. Главнокомандующий кар¬фагенян избирался войском и утверждался советом ста¬рейшин Карфагена. После смерти Гамилькара Барки из¬бран был Гасдрубал, зять Гамилькара, и еще восемь лет он продолжал политику покойного тестя, то есть завоевывал и покорял испанские племена и основывал города, в том числе — Новый Карфаген. Гасдрубал также погиб в Испа¬нии — его убил человек, мстивший за смерть своего госпо¬дина. Теперь войска провозгласили своим командующим Ганнибала. Ненависть Гамилькара Барки к Риму была личным, почти интимным чувством, полководец заставил своего малолетнего сына Ганнибала дать клятву вечной ненави¬сти к Риму. Римляне тем временем опять увязли в войнах с галла¬ми, и тягаться с Карфагеном у них пока не было желания, тем более что они получили все, что хотели: Сицилию и Сардинию. «Избирательная комиссия» Древнего Рима Как не допустить неугодного человека к власти, даже если его выбрал народ? Проблема, которая волновала рим-лян не менее сильно, чем наших современников. Для этого в Риме существовал простой и безотказно действующий способ. Должностные лица, при избрании которых были до-пущены какие-либо погрешности или не были приняты во внимание дурные знамения (допустим, во время цере¬монии грянул гром), считались «избранными огрешно» и должны были сложить с себя полномочия. Авгуры могли «снять» любого неугодного кандидата уже после избра¬ния. Так были объявлены «огрешными» выборы Марцел-
ла вместо погибшего консула на 215 г. до н. э., поскольку второй консул Тиберий Семпроний Гракх был плебеем и у власти могли оказаться два плебея. Разумеется, римляне в III веке до н. э. чтили своих бо¬гов и относились к обрядам всерьез, но благочестие нико¬му не мешает использовать веру в своих интересах. ГПАПА 15. 2-Я ПУНШ€СК/1Я войн*. ФАБИЙ, ГАННИБАЛ И Сципион АФРИКАНСКИЙ 218-201 гг. по н. э. Борьба между личным талантом и национальной силой... Т. Моммзен У Ганнибала была одна цель в жизни — уничтожить не-навистный Рим. Что будет дальше, он не загадывал. Что случится, если Ганнибал не выиграет войну, он, видимо, тоже не задумывался. Рим должен быть уничтожен. Для этого надо было спровоцировать войну. Что в принципе было не так уж сложно. В совете старейшин у Баркидов была в это время сильная партия сторонников — «партия войны». Против выступал лишь один Ганнон, считавший, что Карфагену надо заниматься Африканскими делами и не пытаться пока тягаться с Римом. Однако успехи в Испании вскру¬жили кое-кому голову, и Ганнибал решил, что можно дей¬ствовать безбоязненно. Согласно мирному договору сфера влияния Карфагена и Рима проходила по реке Ибер (Эбро). Договор заклю¬чался между Римом и его союзниками с одной стороны и Карфагеном и его союзниками — с другой. Союзником Рима стал город Сагунт — союзный договор был заклю¬чен одновременно с договором о разделе владений Рима и Карфагена по реке Ибер. Карфагеняне осадили Сагунт в
марте 219 г. до н. э., прекрасно понимая, что эти действия могут привести к войне. Жители Сагунта обратились за помощью к Риму. Помощь они не получили — прибыли лишь послы для переговоров, и как раз в тот день, когда солдаты Ганнибала разбили таранами часть городской стены. Ганнибал отказался принять послов: вокруг горо¬да кипела битва — было не время для переговоров. Одна¬ко письма своим сторонникам в Карфаген Ганнибал успел отправить. Римские послы отправились в Карфаген, требуя пре¬кратить осаду Сагунта и выдать Риму полководца за на¬рушение договора. Однако Совет старейшин отверг тре¬бования послов. Пока шли переговоры, Сагунт пал. После взятия города и резни Пуниец (так обычно называли Ган¬нибала римляне) увел солдат на зимние квартиры в Но¬вый Карфаген. Послы вернулись в Город, несолоно хлебавши, поч¬ти одновременно с ними пришло известие о взятии Са¬гунта. Римский народ постановил: быть войне. Консулы Корнелий Сципион и Семпроний Лонг набрали войска и разыграли по жребию, кому куда отправляться на войну. Семпроний отбыл в Сицилию, Корнелий — в Испанию. Однако в 218 г. до н. э. в Карфаген вновь было направлено посольство — последняя попытка договориться. Но совет старейшин стоял за своего полководца и доказывал, что Ганнибал имел право разграбить Сагунт. Тогда римский посол свернул полу тоги и сказал: «Вот здесь я приношу вам войну и мир: выбирайте любое». «Выбирай сам», — был ответ Карфагена. И римлянин ответил: «Я даю вам войну». А как же иначе? Риму тру¬сить перед пунийцами? Римляне ни перед кем не отступа¬ют. Сил у них больше, чем у Карфагена. Армия мощная, пусть и набранная по призыву, а не профессиональная, и талантливых полководцев достаточно. Одна беда: кон¬сулы менялись каждый год. Повезет — и командовать армией будет толковый и осмотрительный полководец. Если очень повезет — талантливый. Но Фортуна — боги¬ня переменчивая. И один заносчивый и недалекий консул
Трирема. Реконструкция
может вмиг погубить все дело. А ведь дело может не огра-ничиться одним дураком. Возвращаясь в Рим, послы пытались найти дополни¬тельных союзников против Ганнибала в Испании и Гал¬лии, но не преуспели. Повсюду им напоминали о судьбе Сагунта, ну а галлы и вовсе над ними посмеялись, вооб¬разив почему-то, что могут получить выгоду от предстоя¬щей войны. Лишь добравшись до греческой колонии Мас- силии (совр. Марсель), послы встретили хороший прием. Узнав об исходе переговоров, Ганнибал стал неспешно собираться в поход, тасуя воинские соединения, как ко¬лоду: испанцев он отправил служить в Африку подальше от дома, уроженцев Африки оставил служить в Испании. Армия у него была одновременно и школой мастерства, и институтом заложников. В Испании Ганнибал оставил своего брата Гасдрубала. А сам двинулся через Пиренеи. Консул Корнелий Сципион добрался на кораблях до Мас- силии и встал лагерем у одного из рукавов Родана (совр. Рона). Ганнибал переправился через Родан, но сражать¬ся с консулом не входило в его планы. Столкнулись лишь два разведотряда и разошлись. Пуниец рассчитывал дать римлянам сражение в самой Италии, а для этого он решил перейти через Альпы. Консул Корнелий уже не мог догнать Пунийца. Отпра¬вив в Испанию воевать своего брата Гнея, — поддержать союзников и потрепать Гасдрубала — сам консул решил вернуться в Италию. Полибий утверждает, что до перехода через Альпы у Ганнибала было 38 ООО войска, и половину он потерял, переходя через Альпы. Заметим сразу: римляне не были способны на такой безумный шаг, ни сенат, ни римский народ не простил бы консулу подобные «запланирован¬ные потери» римских граждан, и такого полководца вме¬сто славы должен был ждать суд. Но войско Ганнибала со¬стояло из наемников. Зачем их жалеть? Добычи на долю каждого оставшегося в живых будет куда больше. Ганнибал спустился с Альп, и Сципион поспешил ему навстречу. Первая стычка показала силу Пунийца:
его конница была куда сильнее, а в бой вступили лишь передовые отряды. Консул был тяжело ранен в битве, и честь его спасения большинство историков приписывают 17-летнему сыну Публию (будущий победитель Ганни¬бала Публий Корнелий Сципион). После этой неудачной стычки Сципион понял, что тягаться с Ганнибалом в от¬крытом поле опасно, и решил отойти. Переправившись через реку Пад (совр. По), он разрушил за собой мост и уклонился от второй битвы. Ушел и встал лагерем, ожи¬дая подхода второго консула, который спешил на по¬мощь, оставив свои дела в Сицилии. И вот Семпроний Лонг явился. Оба консульских войска соединились. Сци¬пион, наученный своим собственным не слишком удач¬ным опытом, предлагал ждать, Семпроний, напротив, горел желанием сразиться. Новая стычка римской кон¬ницы с солдатами Ганнибала, что опустошали окрестные поля, принесла Семпронию успех. Так что Семпроний буквально жаждал битвы. У Ганнибала прекрасно работала разведка. Он всег¬да знал, с кем предстоит сражаться. Так что Ганнибал не сомневался, что Семпроний ринется в битву. (Еще не оправившийся от раны Сципион не мог командовать войсками — это Ганнибал тоже знал). И теперь дело было за небольшим — подготовиться к битве и выбрать удобное место. Битва произошла в конце декабря. Рим¬ляне проиграли, но их поражение нельзя назвать ката¬строфическим. 10 ООО легионеров, образовав каре, про-рубились сквозь центр карфагенской пехоты и ушли в город Плацентию. Туда же Сципион увел оставшихся в лагере солдат. Далее на время военные действия прекратились. Леги¬онеры Семпрония Лонга зимовали в Плацентии, Корне¬лий Сципион со своими солдатами — в Кремоне. Семпроний вернулся в Город и провел выборы консу¬лов. Ганнибал попытался перейти через Апеннины еще ран¬ней весной, чтобы разграбить богатый край. Но снежная буря заставила его повернуть назад.
Новый консул Гай Фламиний, бывший народный три¬бун, консул 223 г. до н. э. и цензор 220 г. до н. э., опасаясь противодействия патрициев, с которыми был на ножах, уехал к войскам тайком, дабы ему не чинили препятствий, толкуя о дурных предзнаменованиях. Его пытались вер¬нуть, но он отказался, принял войска от Семпрония и преторов и пошел в Этрурию через Апеннины. Ганнибал двинулся за ним, выбрав дорогу через болота. Три или че¬тыре дня шли его войска по воде, люди не могли спать, удавалось забыться ненадолго на тюках с вещами или на трупах животных. Сам Ганнибал ехал на единственном уцелевшем слоне, он подцепил какую-то инфекцию и ослеп на один глаз. В этот раз против Рима выступил не искатель приключений Пирр, а фанатик, который не знал устали и планировал питаться человеческим мясом ради достижения цели (но не сумел все же преодолеть отвраще¬ния — чисто физиологически). Когда Ганнибал явился и стал грабить селения, консул Фламиний решил дать битву, не дожидаясь помощи кол¬леги. Ганнибал по своему обыкновению устроил ловушку. И Фламиний в нее попался. Ганнибал разбил лагерь у Тра- зименского озера, но оставил с собой лишь африканцев и испанцев. Легковооруженных пехотинцев он расставил на возвышенностях, а конницу спрятал у входа в ущелье, намеренно оставив узкую дорогу открытой. «Фламиний подошел к озеру еще накануне, на зака¬те солнца; на следующий день, едва рассвело, без пред-варительной разведки он прошел через теснину, и лишь когда войско стало разворачиваться на равнине, увидел перед собой врага, стоявшего напротив; засаду с тылу и сверху он не заметил. Пуниец добился своего, римляне, стесненные горами и озером, были окружены вражеским войском. Ганнибал подал сигнал: напасть всему войску. Солдаты сбежали вниз, как кому ближе; для римлян это оказалось неожиданностью, тем более что туман, под¬нявшийся с озера, был на равнине густ, а на горах редок, и неприятельские воины, хорошо различая друг друга, сбежали со всех сторон разом. Римляне, еще не видя,
что они окружены, поняли это по крикам. Бой начался с разных сторон раньше, чем солдаты успели как следует построиться, вооружиться и выхватить мечи», — пишет Тит Ливий. Туман смешал ряды. Римляне выигрывали сражения благодаря четкой организации своей пехоты. Так что Фламиний проиграл сражение, не начав. Пока консул был жив, римляне защищались, но после его гибели на¬чалось повальное бегство. Некоторые кидались в воду, надеясь переплыть озеро. Но сил недоставало, и они возвращались, чтобы погибнуть. 15 ООО римлян пали, 10 ООО прорвались и добрались до Рима, 6 ООО попали в плен. Желая посеять раздор между римлянами и их союзни¬ками, Ганнибал отпустил на свободу союзников-латинов, а пленных римлян оставил в оковах. Город погрузился в траур. Отныне день поражения у Тразименского озера — 22 июня — станет для римлян траурным днем. В 217 г. до н. э. после гибели Гая Фламиния было при¬нято специальное постановление, что пока идет война, народное собрание может избирать прежних консулов вновь и вновь. Прежде такое не допускалось, но ради по¬беды в войне сенат решил отказаться на время от преж¬них правил. Что делать? Ганнибал мог в любой момент двинуться на Рим. Надо было срочно назначить диктатора. Но дик¬татора по закону назначал консул. Один консул погиб, второй был далеко от Рима. Тогда решено было, чтобы диктатора выбрало народное собрание. Эту должность по¬лучил Квинт Фабий Максим (потомок того Фабия, кото¬рого чуть-чуть не казнил Папирий). Начальника конни¬цы также избрало народное собрание. Им стал Марк Ми¬нуций Руф. Хотя обычно начальника конницы назначал сам диктатор. Ганнибал не решился идти на Рим. Он двинулся в Сред¬нюю Италию и там дал войскам отдохнуть. То есть вдо¬воль пограбить.
Да, видно боги прогневались на Рим, раз консул потер¬пел столь сокрушительное поражение. Диктатор добился того, чтобы открыли Сивиллины книги. И как гласило предсказание, были даны обеты воздвигнуть два храма — один Венере Эрицинской, другой — Уму. Да, ума, то есть благоразумия, прежним полководцам явно недоставало. Было приказано всем жителям незащищенных мест укрыться за стенами, но прежде на пути Ганнибала сжечь все усадьбы и уничтожить урожай. На военную службу призвали всех, даже вольноотпущенников. Фабий повел затяжную войну, желая измотать против¬ника и решив избегать решительной битвы, понимая, что в открытой битве ему против Пунийца не выстоять. Карфагеняне нещадно грабили Италию. Ну, должен же Фабий, чтобы их защитить, вступить когда-то в бой — ведь римляне хвалились, что не дают в обиду своих союз¬ников. Но Фабий не поддавался. Зато его начальник кон¬ницы возмутился. Мол, римляне превратились в трусов, если позволяют безнаказанно грабить селения. Ганнибал жег богатую Фалернскую область. Неужели можно спо¬койно смотреть на это? А Фабий дожидался, когда Ганнибал покинет Фалерн¬скую область в поисках подходящего места для зимовки. Да, фалернское вино славится на всю Италию, но вино¬градом да вином сыт не будешь — рано или поздно Пуни¬ец отправится в более хлебные места. Так что Фабий подготовил Ганнибалу ловушку — не только же карфагенянам их устраивать. Закрыв проход через ущелье большим отрядом, Фабий сам пропустил вперед Ганнибала и запер карфагенское войско. Идти было некуда — разве лезть на горные кручи в попытке прорваться. Но Ганнибал сам не полез и воины его — тоже. Гениальный полководец велел собрать быков — а их на¬грабили в окрестных деревнях множество, привязать к рогам животных факелы и поджечь. Погонщики стали гнать быков, и в ночи казалось, что войска Ганнибала штурмуют горы. Засевший в ущелье отряд, увидев это ог¬ненное представление, решил, что Ганнибал подготовил
очередную ловушку, и кинулся бежать, открыв дорогу. Так что Пуниец перехитрил римлян и в этот раз. Фабий последовал за ним, держась между Ганнибалом и Римом, не отступая и не приближаясь. Стратегией диктатора были в Риме недовольны все — и сенаторы, и народ. Куда подевалась хваленая римская до-блесть? Сколько побед одержано римлянами в прежних войнах! Пуниец грабит Италию, а диктатор и римское войско спокойно на это взирают. Позор! А Ганнибал лишь играл на руку противникам диктатора: перебежчики по¬казали Пунийцу усадьбу диктатора, и Ганнибал прика¬зал все вокруг сжечь дотла, а имение Фабия и пальцем не тронул: пусть в Риме думают, что между ними существует тайный сговор. Не понравился римлянам и другой посту¬пок Фабия: диктатор договорился об обмене пленных. Но римлян оказалось на 247 человек больше, и за них надо было заплатить выкуп. Фабий обратился к сенату с прось¬бой выделить деньги, но сенат медлил с ответом. Тогда Фабий послал в Рим своего сына Квинта, велел продать то самое пощаженное имение и этими деньгами заплатил выкуп. Подобные поступки считались не благотворитель¬ностью, а проявлением гордыни, и сенатом не приветство¬вались. Недовольство Фабием все росло, и народный трибун предложил уравнять Фабия в правах с его начальником конницы. Было созвано народное собрание, и претор Гай Теренций Варрон выступил за уравнение в правах дикта¬тора Фабия и его начальника конницы Минуция. Гай Теренций Варрон был происхождения, мягко го¬воря, низкого. Сын разбогатевшего мясника, он мечтал о государственной карьере и продвигался от должности к должности. У плебса он пользовался популярностью, доказывая, что только он думает о благе народа, только он, человек из низов, энергичный и дерзкий, способен сделать то, что не может сделать знать. Фабий, «прекрас¬но зная, что обладание властью и искусство властвовать очень между собой разнятся, вернулся к войску» (Тит Ливий).
Войска поделили между начальником конницы и дик-татором. Ганнибал (разведка у него по-прежнему была на высоте, в то время как у римлян разведка всегда была по-ставлена из рук вон плохо), узнав о разделе войск, решил сделать все, чтобы сразиться с Минуцием. Он тут же за¬манил начальника конницы и его войска в ловушку, но Фабий успел прийти на помощь. Минуцию хватило благо¬разумия (не даром он должен был именно Уму посвятить храм) публично покаяться в глупости и отказаться от да¬рованных народом полномочий. Ганнибал надеялся, что союзники Рима разбегутся кто куда, едва пунийцы вступят в Италию. Однако этого не произошло. Да, галлы в большинстве своем перешли на сторону Карфагена. Но остальные твердо стояли за Рим. Еще никаких успехов — только поражения, а из Неаполя прибыли послы и привезли золотые чаши, дабы поддер¬жать опустевшую римскую казну. Сенат, однако, принял лишь одну чашу: не так еще Рим обеднел, чтобы жить по¬даянием. Из Пестума, что в Лукании, тоже прибыли по¬слы, и тоже прислали золотые чаши. А тиран Сиракуз, что куда важнее, прислал хлеб, 1000 лучников и пращ-ников и золотую статую Победы. Так что Ганнибал очу¬тился на чужой враждебной земле без пополнения войск и денег. До Каннской битвы ни один город не принял его в свои стены. Шесть месяцев истекли, и диктатор сложил с себя пол-номочия. Консулы приняли под свое командование вой¬ска. Новые консулы продолжали тактику Фабия, нападая на фуражиров и одиночек, но уклоняясь от решительного сражения. «Когда же победа?» — шумел народ на форуме. «Мы сумеем разбить Ганнибала!» — утверждали ари-стократы. Все ждали решительного сражения и окончательной победы. Не просто ждали — жаждали. Нешуточные сражения кипели и на форуме: за право стать'консулом и разбить Ганнибала боролись патриции и плебеи. Теренций Варрон обвинял патрициев (и Фабия
прежде всего) в том, что они намеренно затягивают войну. А вот если народ изберет консулом именно его, Теренция, то он после одной успешной битвы с Пунийцем закончит войну. Ясно, что Теренций воображал себя по талантам равным Ганнибалу. Варрон добился своего и получил должность консула от плебеев, хотя конкурировали с ним плебеи куда более известные и родовитые. От патрициев консулом стал Лу¬ций Эмилий Павел. Римляне произвели новый набор. Набрали много, даже слишком много народу. Пока войско еще не отправилось воевать, консул Варрон частенько выступал перед наро¬дом, заявляя, что, как только он встретится с врагом, так войну и закончит. В пользу Рима, разумеется. «Пусть лучше тебя боится умный враг, чем хвалят глупцы-сограждане», — напутствовал консула Эмилия Павла Квинт Фабий Максим. Итак, к войску прибыло большое пополнение и новые консулы. Один из прежних консулов вернулся в Рим, ссы¬лаясь на преклонные годы, а второй остался. Консулы ко¬мандовали по очереди. Один день —• один, другой день — другой. Кстати, начальник конницы Минуций предлагал подобное Фабию, но диктатор предпочел поделить войска: пусть лучше погибнет половина войск, чем под командо¬ванием безрассудного полководца полягут все легионы, и отказался стать заложником Минуция. Войска римлян состояли на две трети из новобранцев — это стало одним из решающих факторов в будущем поражении. Римляне горели желанием вступить в бой, не подозревая, что про¬довольствия у Ганнибала осталось всего на десять дней (весь хлеб хозяева свезли в укрепленные города). Терен¬цию удалось в очередной раз побить фуражиров, и он ри-нулся преследовать отступающих пунийцев, но Эмилий Павел его остановил. Варрон возмутился: «Я мог бы вы¬играть войну!» Видя, что римляне избежали очередной ловушки, Ган¬нибал ушел в Апулию, где раньше созревали хлеба, и где он надеялся запастись продовольствием. Римляне пошли
за ним. И так они подошли к Каннам. Здесь Ганнибалу удалось захватить римскую продовольственную базу. Канны, 2 августа 216г. до н. э. Место было явно удобное для конницы, равнина, на которой можно развернуться. Эмилий Павел был против сражения, — так утверждает Тит Ливий. Но Варрон дож¬дался дня своего командования и выступил. А ведь Ган¬нибал побеждал прежде всего благодаря коннице. Два римских консула, вместо того, чтобы сообща ре¬шать тактические задачи, лишь ссорились друг с другом. Аппиан описывает постоянные ссоры между консула¬ми и их сторонниками. Армия около 86 ООО человек — в основном состояла из новобранцев, которые может быть и имели прежде боевой опыт, но сами соединения — цен¬турии, манипулы и легионы были образованы заново. К тому же Варрон, командовавший войсками в день бит¬вы при Каннах, сделал все, чтобы проиграть сражение. Римские войска, разбитые на манипулы, обычно име¬ли возможность для маневра. Легионеры строились та¬ким образом, что бившиеся впереди шеренги могли от¬ступить, пройти сквозь задние ряды и пропустить вперед свежие силы. В битве при Каннах римляне построились в три линии по двенадцать шеренг в каждой, то есть в глу¬бину — 36 шеренг. Образовался фронт длиной 2 км, при этом легионы и манипулы строились практически вплот¬ную. Таким образом вся эта огромная масса не могла ма¬неврировать и перестраиваться, уставшие в сражении ле¬гионеры не могли отступить за ряды свежих сил. Римская армия превратилась в допотопную фалангу. На левом фланге римлян стояли 4 ООО конницы под командованием Варрона, на правом — 2 ООО римских всад-ников под командованием Эмилия, центром командовал консул бывшего года Гней Сервилий. Ганнибал построил свою пехоту полумесяцем, расположив в центре самые слабые отряды, заранее рассчитывая на то, что римляне ударят в центр. Зато против консула Эмилия и 2 ООО его конников он бросил 8 ООО тяжеловооруженной кавалерии под командованием Гасдрубала.
Как раз эта тяжеловооруженная кавалерия ударила на правый фланг римлян и практически уничтожила его. Консул Эмилий был ранен в самом начале сражения, но не покинул поля боя. Когда конница была разбита, он поки¬нул правый фланг и перешел в центр. Пока левый фланг атаковали нумидийские всадники, союзническая конни¬ца под командованием Теренция Варрона еще держалась, но когда кавалерия Гасдрубала, пройдя в тылу римской пехоты, напала на кавалерию Теренция, консул-плебей бежал в сопровождении небольшой группы всадников, остальная его конница была разбита. Нумидийцы броси¬лись преследовать римских всадников. Как и предполагал Ганнибал, римская пехота пошла в атаку в центре, но при этом слишком углубилась в расположение противника. С флангов римлян окружили хорошо обученные ливий¬ские пехотинцы. Пока нумидийские всадники преследовали бегущих союзников Рима, конница Гасдрубала вышла римлянам в тыл и поддержала ливийскую пехоту, замыкая кольцо окружения. Задние ряды римской пехоты вынуждены были повернуть в сторону карфагенских всадников. Ле¬гионеры теперь стояли плотной толпой, сражаться могли лишь наружные шеренги. В начала битве у римлян был бездарный командующий, а в конце сражения — вообще никакого. «В это самое время пал в схватке тяжело раненный Лу¬ций Эмилий... До тех пор, пока римляне составляли круг и сражались лицом к лицу с неприятелем, оцепившим их кольцом, они держались еще; но стоявшие на окружности воины падали один за другим; мало-помалу римляне тес¬нимы были со всех сторон все больше и больше, наконец все легли на месте, не исключая Марка и Гнея, консулов предшествующего года, людей доблестных и в битве пока¬завших себя достойными сынами Рима» (Полибий). Тот же Полибий приводит потери Ганнибала: 4 ООО гал¬лов — то есть во время атаки римской пехоты. Конных воинов — 200. Иберов и ливийской пехоты — 1 500. Тит Ливий говорит, что у Ганнибала было убито 8 ООО.
Подтвердить или опровергнуть эти данные теперь нет никакой возможности. Можно лишь переписывать циф¬ры, взятые из сочинений древних авторов. Потери же римлян были огромными. Даже если мы примем минимальную цифру потерь — 48 200 (Тит Ли¬вий), в этом случае это ни с чем не сравнимая катастрофа. А ведь по данным Полибия у римлян погибло до 70 ООО. 80 сенаторов и тех, кто должен был вступить в сенат, остались на поле боя. Погибли 29 военных трибунов, кон¬сул Эмилий Павел, несколько бывших консулов, быв¬ших преторов и эдилов (среди них Гней Сервилий Гемин и Марк Минуций, бывший начальник конницы у Квинта Фабия) Варрон же спасся. Бежали с ним еще 50 человек. Консула Эмилия видели раненого, пешего, не желавше¬го покидать поле боя, подвиги Варрона никто описать не пожелал. Кое-кому все же удалось спастись — около 10 000 человек добрались до двух ближайших небольших городов, где их снабдили одеждой, провизией и деньга¬ми. Римский лагерь пал почти без боя, и солдаты сдались в плен. Правда, ночью из лагеря военный трибун Сем- проний пробился к своим и вывел с собой 600 человек, но остальные побоялись покинуть стены, но и оборонить укрепления практически не пытались. Этих пленных римский сенат потом отказался выкупить, мотивируя отказ тем, что воины проявили трусость: они не после¬довали за Семпронием, а, оставшись, не стали защищать лагерь. Другое дело, если бы они попали в плен после от¬чаянного сопротивления, а так пусть остаются в руках Пунийца. Ганнибал, не получив выкупа, продал римлян в рабство. Только римлян. Союзников, он, как всегда, отпустил. Лишь 22 года спустя по настоянию Тита Фла- минина Ахейский союз выделил средства на выкуп этих пленных римлян у хозяев. Домой вернулись лишь 2 000. Остальные видимо, умерли. Римляне всегда относились подозрительно к тем, кто попадал в плен. Однако, если в мужестве пленных не сомневались, таких людей обычно выкупали.
Что творилось в Городе, когда пришло известие о пора¬жении! Весь Город рыдал в прямом смысле слова: в Риме не было ни одной женщины, не потерявшей близкого че¬ловека. Преторы собрали сенат. Никто не знал, что делать. И можно ли что-то еще сделать вообще. Бывший диктатор Квинт Фабий предложил первым делом успокоиться, уго¬ворить женщин разойтись по домам и рыдать там, а не на улицах; поставить у ворот караульных и выслать юношей на разведку — узнать, где стоит войско, если, конечно, кто-то уцелел. Избрали диктатора — им стал Марк Юний Пера, а на-чальником конницы он назначил Тиберия Семпрония Гракха (дед будущих зна
