После битвы при Рафии* в восточной половине Средиземноморья установилось относительное равновесие между тремя эллинистическими монархиями: Македонией Филиппа V, Сирией Антиоха III и Египтом Птолемея IV. Ни одно из этих больших государств, споривших за господство, не было настолько сильным, чтобы подчинить себе другие. Однако к концу III в. это равновесие грозило нарушиться. Честолюбивому, энергичному и не лишенному способностей Антиоху III удалось после его восточного похода (210 — 205 гг.) восстановить монархию Селевкидов почти в ее прежнем объеме. Египет же в последние годы правления Птолемея IV Филопатора явно клонился к упадку. Бездеятельный и распутный Птолемей попал под власть придворной камарильи; страна была охвачена восстаниями. В 204 г. царь умер,** оставив престол своему малолетнему сыну Птолемею V Эпифану, при котором власть находилась в руках ненавистных всем регентов, совершавших насилия, убийства и другие преступления.
Египетские события послужили толчком к взрыву противоречий между эллинистическими державами. Антиох и Филипп решили использовать слабость Египта и поделить между собой его владения в Сирии, Малой Азии, Эгейском море и проливах. И хотя оба царя были соперниками, ревниво следившими друг за другом на каждом шагу, однако соблазн поживиться за счет Египта был слишком велик. По-видимому, зимой 203/202 г. они заключили тайный союз и начали военные действия против Египта, даже не потрудившись прикрыть их каким- нибудь благовидным предлогом.
Антиох вторгся в южную Сирию, разбил египетское войско и дошел до Газы в южной Палестине. Здесь его задержало мужественное сопротивление города (201 г.). Тем временем Филипп в союзе с царем Вифинии Прусием начал забирать не столько египетские владения,*** сколько независимые города Эгейского моря, Геллеспонта и Босфора.
__________
* В битве при Рафии, в южной Палестине (217 г.), египетские войска разбили сирийскую армию, пытавшуюся вторгнуться в Египет.
** Его смерть долго скрывалась придворной кликой, старавшейся упрочить свое положение, и стала известной только в 203 г.
*** Возможно, что он вел двойную игру и сознательно щадил Египет, желая обеспечить будущий союз с ним против Антиоха.
256
Эти захваты, сопровождавшиеся разрушениями и продажей жителей в рабство, вызвали сильное негодование в греческом мире. Особенно возмущались родосцы, не желавшие, чтобы проливы попали в руки Македонии. Они объявили войну Филиппу, привлекши на свою сторону Византии, Хиос и другие греческие общины. К союзу присоединился и Аттал Пергамский, крайне встревоженный успехами Филиппа.
В то время как Филипп осаждал Хиос, на него напали соединенные флоты Родоса и Пергама. Битва не дала определенного результата, хотя Филипп изображал себя победителем. Однако победа стоила ему очень дорого он потерял более 10 тыс. воинов, 28 линейных судов и около 70 легких кораблей. Тем не менее ему удалось вскоре после этого разбить родосский флот у о. Лады (около Милета) и сделать попытку, правда неудачную, с легко вооруженными войсками захватить Пергам. В южной Карий он, наконец» был блокирован родосским и пергамским флотами зимой 201/200 г. «Вследствие этого, — говорит Полибий, — Филипп был в большом затруднении, но обстоятельства заставляли его оставаться на месте и вести, что называется, волчью жизнь. Грабежом и кражею у одних, насилием над другими, лестью, чуждою его природе, перед третьими добывал он для голодающего войска то мясо, то фиги, то хлеб в небольших количествах» (XVI, 24). Только ранней весной 200 г. ему удалось вырваться в Македонию. Вмешательство Рима. II македонская война
Война шла с переменным успехом. Для врагов Филиппа было бы чрезвычайно важно привлечь на свою сторону европейскую Грецию и особенно Рим. Летом 201 г. родосские и пергамские послы явились в сенат с просьбой о помощи против Филиппа. Еще раньше там побывало египетское посольство, прося защиты и предлагая Риму принять опеку над Птолемеем V. Сенат снова стоял перед решением задачи огромной важности, так как вмешательство в восточные дела означало бы новый этап внешней политики Рима. Трудность решения усугублялась тем, что война с Карфагеном только что закончилась:
Италия была опустошена, население ее сильно уменьшилось, государственный долг в виде принудительного займа у граждан (так называемый tributum) вырос до огромной цифры, народ страстно жаждал мира. И тем не менее сенат после долгого обсуждения высказался за войну.
Причины, заставившие сенат принять это решение, были разнообразны, но все они могут быть сведены к двум основным. Первая — страх перед Филиппом и Антиохом как потенциальными противниками Рима. Если бы они добились своих целей (что неизбежно случилось бы, не будь римского вмешательства), на востоке образовались бы две могущественные державы, которые могли стать величайшей угрозой для Рима. С Филиппом у римлян были особые счеты: они хорошо помнили недавнюю
257
враждебность македонского царя и не простили ему союз с Карфагеном. Мы не знаем, догадывался ли сенат о новых планах Ганнибала (эти планы, как увидим ниже, состояли в том, чтобы образовать против Рима коалицию восточных государств вместе с Карфагеном). Но если даже римляне не знали о них ничего определенного, они испытывали смутное беспокойство: Ганнибал был разбит, но не уничтожен, а пока страшный враг жил, от него нужно было ждать всяких неприятностей. В таких условиях растущая сила Македонии делалась особенно опасной.
Что касается Антиоха, то до сих пор у Рима не было с ним никаких конфликтов. Но после его блестящих успехов на востоке о нем сложилось представление (конечно, ошибочное) как о новом Александре Македонском. Титул «Великий царь», принятый Антиохом после восточного похода, мог только укрепить это представление. Слухи о тайном союзе между Филиппом и Антиохом через родосских и пергамских послов, конечно, дошли и до сената. Вообще в интересах Родоса и Пергама было раздувать как можно больше все эти алармистские слухи и сплетни, чтобы втянуть Рим в войну. И это дало свой результат: не только Филипп, но и Антиох, а еще больше союз между ними стали рисоваться перепуганному воображению сенаторов как совершенно реальная угроза. Следовательно, нужна была превентивная война, время для которой казалось самым благоприятным: Антиох увяз в египетских делах, а Филипп терпел неудачи в Малой Азии.
Но это — только одна сторона дела. Объяснить вмешательство Рима в восточные дела одними только «превентивными» соображениями нельзя. Немалую роль сыграли здесь агрессивные стремления правящих римских кругов. Если перед I пунийской войной захватнические стремления не имели решающего значения во внешней политике сената, то к 200 г. положение стало иным. За эти 65 лет утекло много воды. Потрясения двух больших войн не прошли даром: рабовладельческое хозяйство Италии сделало крупные успехи; начали складываться крепкие италийские поместья, впоследствии так прекрасно описанные Катоном; появился большой флот; расширялось денежное хозяйство, откупные операции и оптовая торговля (вспомним закон Клавдия); у римской знати и богачей появился вкус к хорошим вещам, еще недавно чуждым полукрестьянскому укладу жизни нобилитета, — к изысканной обстановке, тонким блюдам, изящной одежде, греческой литературе. Все это были элементы и симптомы быстро формирующейся римской рабовладельческой системы и агрессии во внешней политике. Правда, к 200 г. система, еще не сложилась окончательно: это произойдет несколько десятилетий спустя. Но уже сейчас захватнические тенденции были достаточно сильны для того, чтобы создать
258
в сенате определенное военное настроение. Конечно, не будь восточного кризиса, это настроение проявилось бы еще не скоро. Но кризис разразился очень кстати, превентивная война послужила ширмой для агрессивных целей.
Весной 200 г. на Балканский полуостров было направлено римское посольство из трех человек с целью привлечь к антимакедонской коалиции греческие государства и предъявить Филиппу такие требования, которые он заведомо не мог бы выполнить. Последнее было необходимо сенату, чтобы создать перелом в римском общественном мнении, явно враждебном войне.
Первую задачу решить почти не удалось Хотя послы горячо агитировали в Греции за войну с Филиппом, выставляя римлян в качестве освободителей Эллады, однако греческие общины держались выжидательно и не давали ннкаких обязательств. Только Афины, у которых возник острый конфликт с Филиппом, объявили ему войну, да и то не по настоянию римлян, а по предложению Аттала.
Один из римских послов прибыл к Филиппу, который в этот момент был занят осадой г. Абидоса на азиатском берегу Геллеспонта. Царю был предъявлен ультиматум: прекратить всякие враждебные действия против греков, вернуть Египту его владения, а все спорные вопросы между Македонией, Пергамом и Родосом передать на решение третейского суда. Филипп отказался выполнить эти требования, и постановлением римских комиций ему была объявлена война.* Характерно для мирных настроений народной массы, что при первом голосовании центурии отклонили предложение, и только по настоянию консула вторичное голосование дало положительный результат.** Осенью два римских легиона, набранных из добровольцев, ветеранов II пунийской войны, под начальством консула Публия Сульпиция Гальбы переправились в Аполлонию и начали войну нападением на иллирийские владения Филиппа. Одновременно открылись военные действия у Афин.
Тем временем римское посольство продолжало свою дипломатическую миссию. Оставалось убедить Антиоха сохранять нейтралитет во время войны Рима с Македонией. Царю дали понять, что римляне предоставляют ему свободу действий по отношению к Египту. Хотя Антиох не дал определенного ответа, но фактически оставался нейтральным на всем протяжении македонской войны. Этот факт весьма показателен для Антиоха
__________
* Возможно, что война была объявлена еще до посещения римским послом Филиппа, во время дипломатических переговоров в Афинах с македонским полководцем Никанором Абидосский же ультиматум, согласно римской дипломатической процедуре, носил характер окончательного объявления войны лично македонскому царю
** Ливий, XXXI, 6 — 8
259
в частности и для политики эллинистических монархий в их взаимоотношениях с Римом вообще. Ни разу на протяжении своих войн на востоке римляне не встречали единого фронта эллинистических государств. Противоречия между последними были настолько велики, что мешали образованию единой антиримской коалиции, которая одна только могла бы их спасти. В частности, Антиох, боясь усиления Филиппа, предоставил своего союзника его собственной судьбе, предпочитая «под шумок» забрать сирийские владения Египта. За такую близорукую политику Антиох очень скоро был наказан.
Первые два года македонской войны прошли без решающих успехов. Однако скоро к войне присоединились этоляне. Дарданы и иллирияне с самого начала были римскими союзниками. Родосский и пергамский флоты действовали вместе с римским в Эгейском море и у побережья Македонии.
Летом 199 г. Публий Сульпиций через Иллирию вторгся в северную Македонию Филипп избегал решительного сражения, боясь численного превосходства противника К осени римляне вернулись на свою иллирийскую базу, не добившись серьезных успехов. Это дало возможность Филиппу бросить все силы против дарданов, напавших на Македонию с севера, и этолян, вторгшихся в Фессалию
В кампанию следующего, 198 г, римское командование предполагало из Иллирии проникнуть в Грецию и соединиться с этолянами Но Филипп занял сильные позиции в горных проходах, ведущих в Эпир и Фессалию. Римляне в бездействии стояли против него лагерем
Оживление наступило только с появлением на театре военных действий консула 198 г. Тита Квинкция Фламинина с большими подкреплениями. Это был молодой еще человек лет 30, энергичный, способный и крайне честолюбивый. Он принадлежал к сципионовскому кругу, был горячим поклонником греческой культуры и мечтал стать освободителем Греции от ига Македонии. Если к этому добавить, что Фламинии обладал большими дипломатическими способностями, то его назначение на Балканский полуостров будет вполне понятным.
Вскоре после прибытия Фламинина была сделана попытка начать мирные переговоры. Римский консул поставил первым условием очищение Македонией всех греческих территорий. Филипп, конечно, отказал, тем более, что он чувствовал себя очень твердо на своих неприступных позициях. Однако Фламинину с помощью местных проводников удалось обойти македонские позиции. Филипп отступил в Фессалию, к Темпейскому проходу. Римляне последовали за ним и соединились со своими греческими союзниками. Союзный флот подошел к Коринфу, главному оплоту македонского могущества в Греции. Ахейский союз, правда под сильным давлением, разорвал отношения с Филиппом и присоединился к его противникам.
260
Положение македонского царя стала крайне трудным. Зимой 198/97 г. начались новые переговоры о мире, но теперь ситуация была еще менее благоприятна для Македонии. Естественно, что союзники не поступились ни одним из своих прежних требований, и переговоры закончились без всяких результатов.
Тем временем изоляция Филиппа росла: против него выступили даже спартанский тиран Набис и Беотия, старый друг Македонии. У Филиппа оставался последний выход: рискнуть генеральным сражением. К этому стремился и Фламинин, боявшийся, что из Рима прибудет его преемник. Филипп собрал все резервы, какие у него еще оставались, зачисляя в войска даже 16-летних мальчиков. В июне 197 г. в Фессалии на холмах, носивших название «Киноскефалы» («Собачьи головы»), произошла последняя битва II македонской войны. Силы противников были почти равны: около 26 тыс. человек на каждой стороне. Характер местности не дал возможности использовать боевые качества фаланги. Филипп потерпел полное поражение, потеряв более половины своих войск. Он отступил в Македонию и отправил послов к Фламинину для переговоров.
Римский главнокомандующий не склонен был затягивать войну: Антиох с армией и флотом в это время появился в Малой Азии, и Фламинин опасался, что сирийский царь идет на помощь Филиппу. Поэтому он принял македонские предложения. С Филиппом заключили перемирие на 4 месяца под условием уплаты 200 талантов и выдачи заложников. Текст мирного договора был окончательно утвержден в Риме, а его проведение в жизнь поручили сенатской комиссии из 10 человек вместе с Фламинином.
Филипп должен был отказаться от всех завоеваний, очистить Грецию, выдать военный флот, за исключением нескольких судов, вернуть пленных и перебежчиков и заплатить 1 тыс. талантов контрибуции: половину — немедленно, а остальную сумму — равными взносами в течение 10 лет. Относительная умеренность договора 196 г. показывает благоразумие и предусмотрительность сената, который не хотел ожесточать Филиппа, стремясь использовать его как союзника в неизбежной войне с Антиохом. «Освобождение» Греции
Первая статья мирного договора провозглашала свободу греков: «Вообще всем эллинам, как азиатским, так и европейским, быть свободными и пользоваться собственными законами».* Это было весьма ответственное заявление. Как оно претвори-
__________
* Полибий, XVIII, 44.
261
лось в жизнь? На истмийских играх летом 196 г. при огромном стечении народа глашатай торжественно возвестил:
«Римский сенат и полководец с консульской властью Тит Квинкций, победивши в войне Филиппа и македонян, даруют свободу коринфянам, фокидянам, локрам, эвбейцам, ахеянам фтиотским, магнетам, фессалийцам, перребам, предоставляя им не содержать у себя гарнизонов, не платить дани и жить по отеческим законам».*
При первых же словах поднялся такой шум, что ничего нельзя было расслышать, поэтому глашатай вторично вышел на середину ристалища и повторил свои слова. Раздался неистовый взрыв рукоплесканий.
«Когда рукоплескания стихли, — говорит Полибий, — уже никто не обращал решительно никакого внимания на борцов. Все как бы в состоянии экстаза говорили, не умолкая, или друг с другом, или сами с собою, а по окончании игр в избытке радости и признательности едва не задавили Тита» (XVIII, 46).
Мы не можем заподозрить Фламинина в неискренности: честолюбивое желание быть освободителем греков играло известную роль в его политике. Точно так же нельзя отрицать, что некоторая и притом влиятельная часть нобилитета была далека от того, чтобы сознательно придать «освобождению» Греции характер ловко разыгранной комедии. Однако для римского сената в целом прокламирование греческой свободы было прежде всего определенным этапом его восточной политики. Эта политика делала только первые шаги. Римляне чувствовали себя на Балканах еще очень нетвердо, несмотря на победу над Филиппом. Антиох одной ногой стоял уже в Европе, намерения его были неизвестны. При таких условиях нужно было завоевать симпатии греков, вырвать их из-под влияния Филиппа и, самое главное, противопоставить в Греции свою политику политике Антиоха. Если Рим не освободит Грецию, что помешает в ближайшем будущем освободить ее Антиоху?
Таким образом, объективно «освобождение» Греции было если не комедией в полном смысле слова, то, во всяком случае, ловким политическим ходом. Ближайшие события это подтвердили. Прежде всего, «свободу» греческих полисов римское правительство понимало только в смысле свободы от податей, иностранных гарнизонов и навязанных извне законов. Но оно сохранило высший контроль над политической жизнью Греции. Комиссия «десяти» во главе с Фламинином начала перекраивать политическую карту Балканского полуострова в пользу своих союзников, не считаясь с желанием тех, кого насильно присоединяли к ахейскому или этолийскому союзам или подчиняли династам Греции и Малой Азии. Да и свободу от римских
__________
* Там же, XVIII, 46.
262
гарнизонов греки получили не сразу. На первых порах римляне заняли своими отрядами важнейшие стратегические центры — Коринф, Халкиду, Эретрию и др. Только летом 194 г. они были очищены от римских гарнизонов главным образом благодаря настоянию Фламинина, указывавшего на недовольство греков столь длительной оккупацией. Война с Антиохом
.Медлительность, с которой римляне эвакуировали свои войска из Греции, вполне понятна: она объяснялась страхом перед Антиохом, который в 196 г. находился уже на фракийском побережье, т. е. в угрожающей близости к Греции. За время македонской войны Антиох колоссально расширил свои владения. Он окончательно захватил южную Сирию, завладел египетскими землями на южном берегу Малой Азии, занял Эфес, Абидос, перешел Геллеспонт и завладел фракийскими приморскими городами, раньше принадлежавшими Египту, а потом захваченными Филиппом. Фактически эти захваты означали чрезвычайно опасный на взгляд римского сената рост сирийского могущества (хотя, по-видимому, Антиох вовсе не собирался вмешиваться в европейские дела, стремясь только восстановить монархию Селевкидов в ее прежнем объеме), формально же они противоречили принципам, положенным в основу мирного договора 197/96 г.*
Осенью 196 г. римское посольство явилось к Антиоху, который находился тогда во Фракии. Непосредственным поводом к этому были жалобы некоторых вольных городов Малой Азии.* Послы указали Антиоху, что Рим никак не может признать его захватнической политики:
«Смешно, в самом деле, говорил Люций,** что Антиох явился после войны, которую вели римляне против Филиппа, и присвоил себе плоды победы. Он убеждал также царя оставить неприкосновенными вольные города, а в заключение сказал, что не понимает, с какими целями царь совершил переправу в Европу во главе столь многочисленных сухопутных и морских сил. Сообразительному человеку остается единственная догадка, что царь собирается напасть на римлян».***
Антнох в ответ сказал, что, во-первых, ему непонятно, на чем, собственно, основываются притязания римлян на города Малой Азии. Он думает, что прав на эти города у них меньше, чем у какого-нибудь другого народа; во-вторых, он просит римлян не вмешиваться в дела Азии, как он не вмешивается в дела Италии. Что же касается его появления в Европе с военными
__________
* Лампсака, Александрии в Троаде и Смирны.
** Люций Корнелий Лентул, глава римского посольства.
*** Полибий, XVIII, 50.
263
силами, то он переправился туда только затем, чтобы вернуть себе владения своих предков: Херсонес* и города фракийского побережья.
Переговоры прервались, не дав никаких результатов, кроме взаимного отчуждения. Это была первая серьезная трещина в отношениях между Антиохом и Римом. Скоро эта трещина превратилась в пропасть. В 197 г. умер Аттал I пергамский, старый друг Антиоха и союзник римлян, который своим личным влиянием сглаживал многие шероховатости. Преемником Аттала явился его сын Эвмен II. Не связанный личными отношениями с Антиохом, он с тем большей тревогой смотрел на неуклонный рост его державы, грозившей в конце концов поглотить и Пергам. Поэтому Эвмен еще теснее сблизился с римлянами и стал горячим пропагандистом их войны с Сирией.
В 195 г. при дворе Антиоха появился Ганнибал. За год до этого он был избран на пост суфета народным движением, вызванным преступным хозяйничаньем карфагенской олигархии в послевоенные годы. Со свойственной ему энергией и ясным пониманием дела Ганнибал провел ряд важных реформ, имеющих целью оздоровить прогнивший государственный строй Карфагена. Так, им был реорганизован «Совет 104» на принципе ежегодной выборности и проведена широкая финансовая реформа. Эти меры встретили бешеное сопротивление карфагенской олигархии, терявшей почву под ногами. Не надеясь справиться с Ганнибалом собственными силами, антибаркидская партия донесла своим друзьям в Рим, что Ганнибал находится в сношениях с Антиохом и подготавливает новую войну против Рима. Для сената это было желанным предлогом отделаться от своего врага. В 195 г. в Карфаген прибыли три римских посла. Официальной целью их приезда было урегулирование отношений между Карфагеном и Масиниссой. Но Ганнибал хорошо знал, что дело идет о его выдаче. Он не надеялся спастись, оставаясь в Карфагене. Ночью Ганнибал тайно бежал из города в сопровождении двух .адъютантов, сел на корабль и прибыл в Тир, а оттуда — в Эфес, где и встретился с Антиохом. Сирийский царь принял прославленного полководца с большим почетом. Этот факт, казалось, подтвердил все самые худшие опасения Рима.
Таким образом, международная обстановка снова стала напряженной. Однако ни римляне, ни Антиох не торопились форсировать события. Антиох хорошо понимал, с каким противником ему придется иметь дело, а римляне были заняты в это время подавлением восстания в Испании, поэтому дело ограничивалось пока только дипломатическими переговорами. Основ-
__________
* Фракийский (Галлиполи).
264
ное требование римлян сводилось к тому, чтобы Антиох ушел из Европы. Под этим условием они готовы были даже предоставить ему свободу действий в Азии. Но Антиох не желал на это пойти. Война неотвратимо надвигалась.
Поводом к ней послужили события в Греции. Медовый месяц греческой «свободы» давно прошел. Хотя римские войска уже два года как были эвакуированы, тяжелая рука Рима не стала от этого легче. Римский сенат проводил в Греции ту же политику, какой он всегда придерживался по отношению к союзным, зависимым или опекаемым государствам: поддерживать в них дружественные Риму группировки, причем, как правило, ими являлись наиболее богатые слои населения. И в Греции ставка Рима была не на демократию, а на олигархию, на «оптиматов». В городах Фессалии, например, Фламинин вводил тимократический строй. Естественно, что это вызывало глубокое недовольство среди демократически настроенных, т. е. наименее обеспеченных кругов. Греция уже давно была охвачена длительным экономическим и социальным кризисом, который усилился благодаря македонским войнам. Полибий и Плутарх нарисовали безотрадную картину положения вещей в Спарте, Этолии, Беотии и других областях Греции. Разорение средних слоев населения, задолженность, колоссальный рост голодного люмпен-пролетариата, коррупция государственного аппарата, одичание нравов — таково было положение вещей в значительной части Балканского полуострова. В этой обстановке вспыхивают острые социальные конфликты: доведенные до отчаяния массы поднимаются под старыми лозунгами уничтожения долгов и передела земли, избивают богачей и пускают в раздел их имущество, часто — вместе с женами и детьми. Тирания Набиса в Спарте (206 — 192 гг.) служит ярким примером диктатуры общественных низов: люмпен-пролетариев, наемников, рабов и пиратов.
Римляне в этих конфликтах неизменно принимали сторону имущих, во всяком случае, с того момента, как разбили Филиппа. До победы над Филиппом Фламинин, ища себе опоры в Греции, не постеснялся вступить в союз даже с Набисом. Но сразу после окончания войны римляне выступили против спартанского диктатора вместе с ахеянами и Пергамом. Набис после отчаянного сопротивления был побежден. Он сохранил на некоторое время свою власть; но должен был отдать часть территории.
Тем сильнее было разочарование широких народных масс в Греции. Особенное недовольство римлянами проявлялось в Этолии. Этоляне, которым Фламинин в значительной степени был обязан победой над Филиппом, лишь скрепя сердце признали мир 197/96 г. Они мечтали о полном уничтожении Маке-
265
донии, своего наследственного врага, а вместо этого получили только то, что потеряли в I македонской войне, поэтому с самого начала этоляне находились в резкой оппозиции к римлянам. Постановление сената об освобождении Греции они называли «пустыми словами» и говорили, что «совершается не освобождение Греции, а лишь смена господ». Дальнейшее развитие событий показало, что этоляне были правы.
Единственной силой, которую можно было бы противопоставить римлянам на Балканском полуострове, оставался только Антиох. Поэтому все оппозиционные элементы в Греции к концу 90-х годов начинают обращать свои взоры к сирийскому царю, ожидая, что он станет, наконец, истинным освободителем Греции. У бедноты это связывалось с утопическими мечтами о том, что Антиох установит справедливый социальный порядок. «Толпа, жаждавшая перемен, — замечает Ливий, — вся была на стороне Антиоха».
В 193 г. этолийский союз сделал попытку создать антиримскую коалицию из Антиоха, Филиппа и Набиса. Однако Антиох был еще не готов к войне, а Филипп не пожелал блокироваться с этолянами и Антиохом. Только Набис поддался уговорам и преждевременно начал войну с ахейским союзом, желая вернуть потерянные за год до этого приморские города. Встревоженный римский сенат направил в греческие воды флот и командировал туда Фламинина и других послов, чтобы по возможности уладить дело миром, но было уже поздно. Знаменитый стратег ахеян Филопемен разбил Набиса, вскоре после чего последний был убит своими же союзниками этолянами, а Филопемен присоединил Спарту к ахейскому союзу (192 г.).
В это время этоляне провозгласили Антиоха верховным полководцем своего союза и настоятельно уговаривали его немедленно высадиться в Греции. Ганнибал, наоборот, советовал Антиоху не торопиться. Он рекомендовал ему прежде всего заключить союз с Филиппом и только после этого высадиться в Греции с крупными силами, чтобы оттуда напасть на Италию. Сам Ганнибал в это время должен был с сирийским флотом и десантной армией явиться в Африку, поднять на войну Карфаген и высадиться в южной Италии.
Этот грандиозный план не был принят Антиохом. Возможно, что некоторую роль здесь играли опасения, которые внушали Антиоху его союзники, а также придворные интриги и зависть царя к великому полководцу. Но едва ли это было решающей причиной. Антиоху вообще были чужды широкие планы Ганнибала, и вряд ли он собирался идти дальше реставрации старой монархии Селевкидов. Но так как римляне ему в этом мешали, он хотел навсегда отбить у них охоту впутываться
266
в восточные дела. Легче всего это было сделать, полагал Антиох, нанеся римлянам поражение в Греции.
Антиох ошибался, а прав был Ганнибал, который хорошо знал Рим и видел лучше и дальше сирийского царя. Наивно было думать, что римляне оставят в покое Антиоха .с его планами восстановления колоссальной восточной монархии. Спасение моглобыть только в одном — в создании единого антиримского фронта. В этом Ганнибал был прав. Но был ли такой фронт возможен? Рассчитывая на возможность его образования, Ганнибал, несомненно, ошибался.
Как бы там ни было, но Антиох поддался уговорам этолян. Преувеличивая их военные возможности и переоценивая готовность греков встретить своего нового «освободителя» с распростертыми объятиями, он осенью 192 г. высадился в г. Деметриаде в Фессалии, имея только 10 тыс. пехоты, небольшой отряд конницы и 6 слонов. Эта высадка, да еще с небольшими силами, была основной стратегической ошибкой Антиоха, вызванной неполной информацией о положении дел в Греции. Соединившись с этолянами, Антиох напал на римлян при Делии в Беотии. Война началась.
На сторону Антиоха кроме этолян перешли Беотия, Эвбся, Элида и Мессена, но подкреплений он получил от них гораздо меньше, чем рассчитывал. Римлян поддерживали ахейский союз и Афины. Самое же главное — на их сторону стал Филипп, которому вернули заложников, простили остатки контрибуции и обещали расширение территории.
Римский сенат смотрел на войну очень серьезно: ожидали высадки Антиоха в Италии. Для операций на Балканском полуострове в Аполлонию в начале 191 г. переправили армию из 20 тыс. пехоты, 2 тыс. конницы и 15 слонов под начальством консула Мания Ацилия Глабриона, друга Сципиона. флот должен был оставаться у берегов Италии. Главные римские силы двинулись в Фессалию, где с Антиохом уже сражались македоняне и передовой римский отряд. С приближением Ацилия Антиох отступил к Фермопилам. Здесь в апреле 191 г. римляне напали на него с превосходящими силами. Антиох был разбит наголову. С ничтожными остатками своей армии царь бежал в Халкиду на Эвбее, а оттуда переправился в Эфес. Поражение Антиоха привело к немедленному подчинению его греческих союзников Риму. Лишь этоляне продолжали сопротивление.
Теперь римляне могли думать о нападении на Азию, но предварительно необходимо было обеспечить флоту господство на Эгейском море. Италия уже не нуждалась в охране, и римский флот под начальством претора Гая Ливия Салинатора подошел к малоазиатским берегам. Родос, Пергам и большие острова (Лесбос, Хиос, Самос) были на стороне Рима, поэтому
267
флот имел для своих операций необходимые базы. Поздним летом 191 г. около мыса Корика, напротив Хиоса, соединенный римско-пергамский флот разбил морские силы Антиоха, которыми командовал Поликсенид. Римляне и их союзники на некоторое время сделались хозяевами Эгейского моря.
Следующим этапом было перенесение войны на территорию Малой Азии. Для руководства этой операцией единственным подходящим лицом мог бы быть только Публий Корнелий Сципион, ибо кого другого в Риме можно было противопоставить Ганнибалу и Антиоху? Но для выбора Сципиона консулом на 190 г. существовало препятствие: последний раз он занимал консульскую должность в 194 г. и так скоро не мог быть вновь избран.* Тогда прибегли к следующему выходу. Консулами на 190 г. избрали Люция Корнелия Сципиона, брата Сципиона Африканского, и его друга Гая Лелия. При распределении провинций Лелий отказался от Греции, и она досталась Люцию Корнелию. Это был человек ничтожный, абсолютно не способный руководить крупными военными операциями. Но рядом с ним поставили Сципиона Африканского, вероятно, со званием проконсула.** Он и стал фактическим руководителем войны с Антиохом в Азии.
В Греции продолжалась война с этолянами. Чтобы освободить свои силы для борьбы в Малой Азии, Сципион при посредничестве афинян заключил с этолянами шестимесячное перемирие для переговоров о мире. После этого римские войска вместе с союзными ахеянами и македонянами через Македонию и Фракию перешли в Малую Азию.
Эта операция была поддержана действиями родосско-римского флота, который завладел г. Сестом на Геллеспонте. Однако Антиох, усилив свой флот, попытался еще раз оспаривать господство на море. В Финикии была сформирована эскадра, которая под начальством Ганнибала двинулась в Эгейское море на помощь главным силам Антиоха. По дороге, у берегов Памфилии, она была встречена родосцами. Родосские моряки качественно превосходили наскоро набранные финикийские команды. Потеряв 20 судов, Ганнибал отступил и не принимал больше активного участия в войне (август 190 г.).
Несмотря на эту неудачу, Антиох все-таки рискнул дать морской бой своими главными силами, стоявшими в Эфесе. Около города и мыса Мионнеса, недалеко от Корика, места
__________
* Конституционная практика, опиравшаяся на плебисцит 342 г., требовала 10-летнего промежутка между избранием на одну и ту же должность. Эта практика, как мы видели, не раз нарушалась в трудные минуты II пунийской войны, но теперь вновь была восстановлена.
** Официальное положение Публия Корнелия при его брате является спорным. Возможно, что он не занимал никакого официального поста.
268
прошлогоднего сражения, встретились римский и сирийский флоты. У римлян, которыми командовал претор Люций Эмилий Регилл, было 80 кораблей, у Поликсенида — 89. Сирийский флот, потеряв 42 корабля, отступил в Эфес с тем, чтобы больше уже никогда не выходить в открытое море (сентябрь 190 г.).
Антиох тем временем стянул в Малую Азию крупные сухопутные силы со всех концов своего царства. Но после стольких поражений он потерял уверенность в себе и предложил римлянам вступить в переговоры. Теперь он соглашался уйти из Европы, дать свободу некоторым греческим приморским городам Малой Азии и возместить половину военных расходов. Однако те условия, которые римляне приняли бы в 196 г., уже не подходили для 190 г. Сципион ответил, что Антиох может купить мир, только очистив всю Малую Азию и уплатив все военные расходы. Переговоры были прерваны.
Решительная битва произошла, вероятно, в самом начале 189 г.* на равнине к востоку от г. Магнезии.** У римлян было около 30 тыс. человек. Войско Антиоха превосходило их более чем вдвое: в нем насчитывалось около 70 тыс. человек, включая 16 тыс. тяжелой пехоты (фалангитов), 12 тыс. конницы, 20 тыс. легкой пехоты, 54 слона, большое количество серпоносных колесниц и т. д. Несмотря на такое неравенство сил, римское командование приняло бой. Оно было хорошо осведомлено о пестром составе сирийской армии, куда, наряду с греческими наемниками и македонскими колонистами, входили плохо обученные контингенты восточных и южных областей великой державы Селевкидов.
Во время битвы при Магнезии Сципион был болен, и армией командовал бывший консул Гней Домиций Агенобарб. Римляне одержали неслыханную по своим размерам, победу. Антиох во главе кавалерии правого фланга опрокинул левое римское крыло и увлекся его преследованием. Но в это самое время Эвмен Пергамский, командовавший правым римским флангом, силами легко вооруженных отбил атаку серпоносных колесниц, а затем перешел в наступление всей массой кавалерии и разгромил левый фланг Антиоха, поэтому фаланга, стоявшая в центре, оказалась ничем не прикрытой слева. Эвмен немедленно ударил на нее с этой стороны, в то время как легионеры начали наступать с фронта, засыпая неприятельскую пехоту градом копий. Слоны, стоявшие в промежутках между подразделениями фаланги, испугались и смяли ее ряды. Грозная фаланга превратилась в нестройную толпу людей, среди которой римские мечи производили страшные опустошения. По сообще-
__________
* По другим предположениям, поздней осенью 190 г.
** У горы Сипила.
269
нию Ливия, возможно, преувеличенному (Liv., XXXVII, 44), потери Антиоха, включая пленных, превышали 50 тыс. человек. Римляне потеряли немногим более 300. Такой дешевой победы у римлян еще ни
