Книги по истории древнего Рима » С.Л.Утченко - Кризис и падение Римской республики - Глава VII. Проблема римского гражданства
12:10
С.Л.Утченко - Кризис и падение Римской республики - Глава VII. Проблема римского гражданства
В Риме на определенной ступени его исторического развития гражданство (civitas) отличалось эксклузивным и замкнутым характером. Это не было особенностью только Рима; таков же был характер гражданства и в большинстве других полисов. Но по мере прогрессирующего разложения римской полисной организации наблюдается постепенное нарушение этих принципов замкнутости и исключительности, поскольку они уже не соответствуют новым условиям жизни крупнейшей средиземноморской державы. Римское гражданство распространяется вширь, причем переступает границы Италии. Этот процесс шел сложным и своеобразным путем. Мы не собираемся рассматривать проблему римского гражданства в целом. Нас интересуют лишь те принципиальные изменения, которые происходят в эпоху кризиса республики, в основном, после Союзнической войны, когда замкнутость римского гражданства была взорвана изнутри и распространение гражданских прав приобрело наибольший (в период республики) размах. Но в этой связи необходимо бросить хотя бы самый общий ретроспективный взгляд на состояние интересуюшего нас вопроса в более ранний период. Нам уже приходилось кратко упоминать о том, что каждому, кто претендовал на то, чтобы считаться членом римской гражданской общины (iuris societatem habere), следовало обладать определенной суммой гражданских прав (caput), которая складывалась из трех элементов: status libertatis, status civitatis и status familiae1. Само собою разумеется, что в настоящий момент для нас наибольший интерес представляет status civitatis, обладание которым и отделяло полноправного римского гражданина от пе- регринов, латинян, cives sine suffragio и либертинов. В состав 1 См. выше, стр. 111—112. 198 этого статуса входили как iura publica, так и iura privata. К первым относились следующие права: ius suffragii, ius bonorum и ius provocationis; ко вторым такие, как ius conubii и ius commercii2. Кроме этих основных прав, римский гражданин мог иметь ius action is (т. е. право отстаивать свои интересы в суде), ius gentilitatis (т. е. право быть полноценным членом рода) и ius sacrorum (т. е. право самому совершать религиозные обряды). Только те, кто обладал civitas, составляли, в строгом смысле слова, populus Romanus. И только те, кто входил в состав «римского народа», имели право носить «одежду и обувь гражданина» (toga и calceus). Приобретение гражданских прав совершалось или в силу рождения (cives nati), или в силу их дарования (cives facti). К cives nati относились дети римских граждан, рожденные в законном браке (matrimonium iustum). Кроме того, к cives nati причислялись дети, рожденные от брака римского гражданина и гражданки не римской общины, но такой, с которой Рим был связан ius conubii3. К cives facti могли быть отнесены отдельные лица, а также целые общины и народности, получавшие гражданские права в силу постановления народного собрания или через посредство римских республиканских должностных лиц, или через полководцев, или, в дальнейшем, по указам императоров. К cives facti причислялись также либертины, которые были отпущены на волю при соблюдении всех необходимых формальностей (manumissio iusta). Поскольку нас интересует вопрос о распространении (т. е. даровании) римских прав, то в сфере нашего рассмотрения окажутся лишь cives facti. Мы сможем убедиться в том, что их положение по сравнению с cives nati было, по большей части, неравноправным. Затем мы вынуждены исключить из нашего рассмотрения практику дарования гражданских прав отдельным лицам, поскольку сведения подобного рода — пусть даже иногда сохраненные для нас древними авторами — слишком случайны, неполны и не могут привести к сколько-нибудь убедительным выводам. Кроме того, мы согласны с теми исследователями, которые считают основным принципом распространения римских гражданских прав не дарование их в индивидуальном порядке, но инкорпорацию целых, в первую очередь, италийских общин в состав Римского государства4. Таким образом, нам придется иметь дело с фактами распространения римских прав на отдельные общины, города, народности. Для этого следует прежде всего восстановить (хотя бы в общих чертах) картину взаимоотношений Рима и связанных с ним (и, как правило, зависимых от него) общин и племен. 2 В. М. Х в о с т о в . История римского права, стр. 34—35. г Там же, стр. 95. 4 А. N. S h e r w i n - W h i t е. The Roman Citizenship, p. 130. 199 Отношения между Римом и зависимыми от него в той или иной форме общинами вытекали в принципе из института клиентелы5. Этот институт, происхождение которого оставалось неясным самим римлянам, поскольку они приписывали создание клиентелы Ромулу6, был, в свою очередь, как-то связан с древнейшей гентилыной организацией, восходя, очевидно, ко времени ее расцвета. Еще в середине прошлого века Л. Ланге справедливо указал на то, что клиентелу следует рассматривать как весьма древний, «патриархальный институт», ибо клиенты связаны не прямо с государством, но с отдельными родами7. Он же, полемизируя с Нибуром, который, как известно, считал клиентов потомками покоренных римлянами италийских племен (сближая их, таким образом, с пелатами, пенестами, кларотами и т. п.), приводит ряд интересных и не потерявших даже ныне убедительности соображений в защиту того взгляда, что отношения клиентелы могут быть выведены из «патриархального фамильного права». Так, Ланге указывает на то, что самый термин «patroni», не будучи эквивалентным понятию «patres», тем не менее характеризует отношения, близкие к тем,. какие существуют между pater familias и членами самой фамилии, в состав которой включаются и дети, и рабы8. Последующее превращение клиентелы в государственный институт отнюдь не противоречит только что высказанному предположению относительно генезиса этого института, тем более, что клиентела (наряду с некоторыми другими римскими институтами) даже в период своего наиболее высокого развития продолжает, по словам Бадиана, оставаться «в той полутени религии и обычая, которая еще не является законом или является чем-то большим, чем закон»9. Все это прекрасно согласуется с идущим от Аристотеля, но характерным также и для римской политической идеологии, тезисом о развитии государства из семьи10, как первоначальной ячейки общества, а с другой стороны, с представлением о государстве, как о большой семье. Поэтому, например, в равной степени возможно осуществление патроната по отношению к отдельному лицу, к группе лиц или, наконец, по отношению к целым общинам, городам и государствам. Причем в последнем случае возможны два варианта: в роли патрона могут выступать отдельные сильные роды или их представители, как, например, по неоднократным свидетельствам Цицероновых «Веррин», Марцеллы в Сицилии, сам Цицерон в Капуе, отдельные римские фамилии в ита- 5 Е. B a d i a n . Foreign Clientele (264—70 В. С). Oxford, 1958, p. 1; ср. p. 113; 219. 6 D i о п., 2, 8—10; С i с, de rep., 2, 9; Ρ 1 u t., Rom., 13. 7 L. L a n g e . Römische Altertümer, I. Berlin, 1863, S. 214. 8 Ibid., S. 214—215. - 9 E. B a d i a n . Op. cit., p. 1. 10 С i c, de rep., I, 38. 200 лийских общинах и городах11, но в роли патрона может оказаться и само римское государство 12. Были ли отношения между римлянами и зависимыми от них общинами построены на основе знаменитого лозунга divide et impera? В последнее время становится все более и более «модным » отрицание этого положения. Так, например, Гёлер резко обрушивается на тех исследователей римско-итальянских отношений, которые принимают всерьез этот лозунг и считают его «подлинно римским» 13. Гёлер изображает завоевание Италии Римом — не забудем, что его работа вышла в свет в период господства фашизма в Германии — не столько как завоевание и порабощение, сколько как «позитивную восстановительную работу» на «благо» самих завоеванных. Он доходит даже до утверждения, что основным принципом римской завоевательной политики, которая, оказывается, была «созидательной, не разрушительной», был такой гуманный лозунг, как рагсеге subiectis, в крайнем случае, debellare superbos, но отнюдь не «псевдоримский», с его точки зрения, принцип «разделяй и властвуй » 14. Менее откровенно, менее непримиримо, но, по существу, столь же отрицательно относится к лозунгу divide et impera и Фиттингоф, который считает, что это выражение ныне используется «модернизаторски», тогда как суть дела заключается в том, что Рим никогда не разбивал исторически сложившихся «образований» ради введения схематически централизованной системы управления 15. Утверждения подобного рода представляются нам абсолютно неприемлемыми. Конечно, если считать, что лозунг divide et impera искони был сознательно сформулированным, принципом сознательно планируемой в этом духе римско-италийской политики, то это будет весьма похоже на «модернизаторские» конструкции. Однако возможно совсем иное понимание вопроса. Внутренний смысл пресловутого лозунга был «непроизвольно» заложен в самой системе клиентских отношений, точнее говоря, в самом истоке этих отношений — в римской патриархальной семье. Сложная структура римской familia с подчеркнутым неравноправием ее членов, с особым характером власти pater familias, распадающейся на manus mariti, patria potestas и mancipium, агнатское и когнатское родство, понятия sui iuris et 11 Ср. Ε. В ad i an. Op. cit., p. 113. 12 J. M a r q u a r d t . Römische Staatsverwaltung, I. Leipzig, 1881, S. 46. Подробнее о клиентеле см. Л. Α. Ε л ь н и ц к и й . Возникновение и развитие рабства в Риме в VIII—III вв. до н. э. (см. в особенности стр. 127—138). 13 J. Gö hl er. Rom und Italien. Breslau, 1939, S. 3. 14 Ibid., S. 23. 15 F. V i 11 i n g h о f f. Römische Kolonisation und Bürgerrechtspolitik unter Caesar und Augustus. «Akademie der Wissenschaften und der Literatur. Abhandlungen der Geistes- und Sozialwissenschaftlichen Klasse», Mainz — Wiesbaden, Jg. 1951, № 14, S. 8—9. 20t alieni iuris и т. п.—все это свидетельствует о том, что принцип divide et impera непроизвольно, непредумышленно, но фактически пронизывал всю систему семейных отношений в древнем Риме, лежал в основе фамильного права, а следовательно, и в основе порожденного этими отношениями и этим правом института клиентелы. Когда мы имеем в виду клиентские отношения и связи между Римом и зависимыми от него в той или иной степени общинами, то всегда следует помнить не только о самом факте зависимости или даже подчинения, но и о нали: чии разнообразных, далеко не однородных, неравноправных форм зависимости. Однако это разнообразие возникло не в результате консервации естественно сложившегося неравноправного положения тех или иных (по выражению Фиттингофа) «образований», ибо та форма, в которой шла наиболее массовым путем инкорпорация италиков, а затем и провинциального населения в состав римского государства, т. е. государственноправовая форма колонии или муниципия, уже неизбежно несла с. собой для одинаково бесправного до тех пор по отношению к Риму населения правовые различия и градации. То же самое можно сказать и по поводу таких категорий, как civitates stipendiariae, civitates foederatae, civitates liberae и т. п. Все это — формы или категории римской администрации, возможно, применявшиеся в какой-то степени к местным условиям, но отнюдь не являвшиеся продуктом, порождением местной среды. Из всего этого с достаточной, на наш взгляд, очевидностью вытекает тот факт, что римляне весьма мало были озабочены тем, чтобы бережно сохранять естественно сложившиеся «образования» с их особенностями и различиями, а, скорее наоборот, при помощи своей административной системы привносили, даже навязывали совершенно новые различия и градации, прежде всего, в сфере отношений с самим Римом. Общая картина взаимоотношений между Римом и италийскими общинами, а также государственноправовое оформление этих отношений свидетельствуют о многообразии упомянутых степеней я градаций. Полной римской правоспособностью обладали прежде всего колонисты с coloniae Romanae (или с. civium Romanorum), поскольку эти колонии рассматривались как часть самой римской civitas, как некие — пользуясь терминологией Шёнбауэра — «Kernsiedlungen» 16. Они основывались, как правило, на территории покоренных Римом общин, точнее на той части (обычно 1/з) их территории, которую римляне или превращали в ager 10 Ε. S c h ö n b a u e r . Municipia und coloniae in der Prinzipatzeit. «Anzeiger der Oesterreichischen Akademie der Wissenschaften» Philos.-histor. Klasse, Jg. 1954, № 2, S. 47. 202 publicus или продавали 17. Это были опорные пункты римского господства; основание колоний civium Romanorum преследовало или военные или политические (а иногда и хозяйственные) цели 18. Иной характер как по своему происхождению, так и по правовому статуту имели coloniae latinae (или nomen Latinum). Марквардт вообще относит их к civitates foederatae 19. Латинские колонии первоначально выводились городами Латинского союза (в том числе и Римом), поскольку обычай «отнимать» у побежденных общин 1/з их территории и выводить на эту землю поселенцев можно признать общим для всех италиков20. После войн с латинянами и герниками, а следовательно, после ликвидации Латинского союза римляне еще продолжают учреждать coloniae latinae. Но, строго говоря, это уже были не поселенческие колонии, а «латинскими» они были теперь лишь в том смысле, что жители этих новых колоний (например, ряд североиталийских городов) получали в принципе такие же права, которыми некогда пользовались «настоящие» латинские колонисты, т. е. ius Latii. lus Latii предполагало ius conubii и ius commercii с Римом, внутреннее самоуправление, причем не только по административным, но и судебным делам и даже некоторую внешнюю самостоятельность, например право чеканить монету. Римским законам латинские города подчинялись в случае своего на то согласия. Жители латинских колоний получали полные права римского гражданства при переселении в Рим (оставляя в родном городе сына) или после занятия магистратуры. Латиняне имели право голоса в трибутных комициях, причем для них по жребию определялась одна триба21. ' t Когда латинские колонии стали основываться только Римом {т. е, после роспуска Латинского союза), то некоторые их права были существенно урезаны. Наиболее заметным образом это сказалось на положении 12 латинских колоний22, основанных после 268 г. до н. э. Для них было ограничено (или вовсе отменено) право чеканки монеты, уничтожено ius conubii и весьма осложнена процедура получения римского гражданства (в основном, только через магистратуру)23. Таким образом, из всего вышесказанного явствует, что в смысле своей общей правоспособности жители coloniae latinae занимали как бы среднее положение между римскими гражданами и socii — либо 17 I. M a r q u a r d t . Op. cit., S. 35. 1S Ε. S c h ö n b a u e r . Op. cit., S. 47. 19 I. M a r q u a r d t . Op. cit., S. 26; 48. 20 Ibidem, см. также прим. 8. 21 Ibid., S. 52—53; ср. P. W i l l e m s . Lc droit public romain, Louvain, 1910, p. 148, note 8. 22 I. M a r q u a r d t . Op. cit., S. 54. 23 Ibid., S. 55—57. 203 «неполноправные граждане», либо «привилегированные союзники ». Одной из наиболее распространенных и, вместе с тем, своеобразных форм, в которой осуществлялись государственноправовые отношения между Римом и зависимыми от него общинами, была форма municipium. Согласно последним представлениям, которые, кстати сказать, мало отличаются от тех, что господствовали во времена Марквардта, под municipia следует понимать первоначально самостоятельные италийские общины, которые были обязаны государственным договором (foedus) выполнять некоторые «публичные (öffentliche) задачи» совместно с Римом (municipium—munia сареге, т. е. «Aufgaben übernehmen ») 24. Историческое развитие вело от политического присоединения через foedus к правовому присоединению и даже «включению» (в civitas Romana) в силу дарования римского права гражданам муниципиев25. Вообще говоря, муниципии имели внутреннее самоуправление (магистраты, ordo decurionum, народное собрание), но если иметь в виду их правоспособность, то находились, во всяком случае первоначально, на положении civitas sine suffragio. Граждане муниципиев имели ius conubii и ius commercii, но не ius suffragii и ius honorum. Марквардт даже считает, что термины «civitas sine suffragio» и «municipium» являются синонимами, причем последний, с его точки зрения, более точен, как terminus technicus 26. Тот же Марквардт делит все муниципии на две категории или класса: municipia как таковые и praefecturae. Первые имели то преимущество, что сохраняли органы самоуправления, вторые их не имели и управлялись Римом, как vici27. Шёнбауер28, по всей видимости, считает, что и в префектурах имелось внутреннее самоуправление, а «форма» префектуры есть не что иное, как дальнейшая ступень «включения» муниципия в римскую Rechtsgemeinschaft29. Для нас, в данном случае, эти детали и «тонкости» правовых различий не имеют принципиального значения, тем более, что после Союзнической войны, когда римское право было распространено на всех италиков, происходит правовая нивелировка не только самих муниципиев, но исчезают правовые различия даже между муниципиями и колониями30. Со времени Цезарева муниципального закона все 24 Е. S c h ö n b a u e r . Op. cit., S. 46; ср. I. M a r q u a r d t . Op. cit., S. 26. 25 E. S c h ö n b a u e r . Op. cit., S. 46. 26 I. M a r q u a r d t . Op. cit., S. 27—28. 27 Ibid., S. 28—30. 28 E. S c h ö n b a u e r . Op. cit., S. 46. 29 Cp. A. N. Sh e r w i η - W h i t e. Op. cit., p. 89—90. 30 Ibid., стр. 47. Фиттингоф (op. cit., S. 35; 41) считает, что правовое различие между муниципиями и колониями исчезло в дальнейшем не только 204 муниципальные города Италии получают единообразное устройство31. В чем заключалось различие между такими государственноправовыми формами, как colonia и municipium? Фиттингоф считает, что они различались прежде всего по своему происхождению. Колонии, будучи поселенческими колониями, возникли «изнутри», т. е. из самого Рима, и оставались, как уже говорилось выше32, его неотъемлемой частью; муниципии же вступили в римское гражданство «извне», так как до этого вступления они были не римскими, но перегринскими община-^ ми, жители которых были теперь коллективно «почтены»* римскими гражданскими правами33. Шёнбауер полемизирует с этим определением, вернее, с последней его частью, указывая на то, что при основании нового муниципия отнюдь не все жители становились муниципальными гражданами, но лишь те, которые были гражданами самого перегринского поселения. Таким образом, жители никогда не получали прав гражданства всем коллективом (даже при основании латинских колоний и муниципиев) 34. Однако, на наш взгляд, данное возражение Шёнбауера отнюдь не опрокидывает вышеприведенное определение муниципия — во всяком случае, в плане сравнения его с колонией,— оно лишь уточняет и несколько «ограничивает» определение Фиттингофа. И, наконец, следует охарактеризовать еще одну государственноправовую форму (или, точнее, комплекс форм) — civitates foederatae. Речь пойдет о взаимоотношениях Рима с зависимыми общинам'и, причем эти отношения определялись тем или иным типом договора. В основном существовали следующие типы договорных отношений, a) Amicitia. Это был наиболее общий и, очевидно, наименее обусловленный тип союза, при котором определялось состояние мира, взаимосвязей и предполагалась защита частноправовых интересов союзников, б) Hospitium publicum. Наименее известный тип договорных отношений. Возможно, что при этом за общиной, с которой Рим вступал для Италии, но и для провинций. Шёнбауер же в своей статье, которая написана целиком в плане полемики с Фиттингофом, категорически возражает (op. cit, S. 15—17) против этого положения, и в данном случае он, возможно, прав. 31 F. V i t t i n g h o f f . Op. cit., S. 35; Ε. S c h ö n b a u e r . Op. cit., S. 14— 15. Ср. L. R. T a y l o r . Caesar's Agrarian Legislation and His Municipal Policy. «Studies in Roman Economic and Social History in Honor of Allan Chester Jonson». Princeton, New Jersey, 1951, p. 74—76. Статья посвящена в основном вопросу о датировке и характеристике lex Mamilia Roscia Ре- ducaea Alliena Fabia, но в ней приводятся и общие соображения автора относительно муниципального устройства в середине 50-х годов (см. указ. стр.). 32 См. стр. 202. 33 F. V i t t i n g h o f f . Op., cit., S. 33. 34 Ε. S c h ö n b a u e r . Op. cit., S. 21. 205 в подобный союз, признавались такие права, которые могли получать в Риме отдельные иностранцы: почетный прием, содержание на государственный счет, допуск к играм и жертвоприношениям, право покупки и продажи, право в случае конфликта лично выступать в суде без посредничества патрона- римлянина, в) Foedus. Теоретически различались договоры «равные» и «неравные» (foedera aequa и iniqua), но фактически любая община, связанная через foedus с Римом, утрачивала всякую самостоятельность в области внешних отношений. Общим для всех civitates foederatae было то положение, что они имели внутреннюю автономию, собственные органы управления и суды, право чеканки монеты и освобождение от службы в легионах (при одновременном обязательстве поставки воинских контингентов во вспомогательные войска). Жители civitates foederatae римским правом не обладали, но фактически находились на положении «иностранных клиентов» римского государства 35. Фиттинхофт падводя итог многообразию взаимоотношений между Римом и зависимыми от него общинами, подчеркивает тот факт, что римляне не пошли по пути создания «общеимперского », основанного на включении подданных в римскую «семью народов», права. Этого не допускали прежде всего полисные традиции. Персональный характер прав для римлян, италиков и перегринов был само собой разумеющейся основой подобных воззрений. Потому и определился следующий путь: избирая некоторую часть из неполноправного населения, даровать им в виде награды (praemium) права римского гражданства, а следовательно, и связанные с ними привилегии 36. Фиттингоф определяет общие персонально-правовые различия свободного населения нижеследующим образом: cives Romani— Latini iuris—peregrini. Эти градации соответственно отражались в государственно-правовом положении самих общин или городов: римским гражданам соответствовали колонии и муниципии, латинянам — также колонии и муниципии, Перегринам— civitates, oppida, πόλεις и т. п. Полноправным гражданином мог быть лишь тот, кто имел права одинаковые или большие по сравнению с государственноправовым положением (статусом) самого города. И хотя перегрины жили во всех типах городов, они могли быть гражданами лишь в civitates, oppida и т. п., латиняне — лишь в латинских и перегринских городах, римляне — во всех типах городов37. Шёнбауер, конечно, пытается оспорить эту классификацию Фиттингофа. Как мог, спрашивает он, какой-либо гражда- 35 I. M a r q u a r d t . Op. cit., S. 44—46. 3β F. V i t t i n g h o f f . Op. cit, S. 11—12; cp. A. N. S h er w i n - W h i t e. Op. cit., p. 130 ff. 37 Ibid., p. 20. 206 нин иметь такие же права как община или город? Ведь город— носитель res publica! Кроме того, правовое положение перегрин- ских городов было самым разнообразным: oppida stipendiaria, oppida libera, oppida foederata. Следовательно, должен был существовать civis foederatus, civis liber, civis stipendiarius? Ничего похожего у римских юристов мы, как известно, не встречаем 38. Однако подобные возражения Шёнбауера представляются нам надуманными. На наш взгляд, совершенно ясно, что из классификации, предложенной Фиттингофом, следует вовсе не вывод о необходимости какого-то дальнейшего членения перегринских прав, но лишь то, что Фиттингоф имеет в виду три крупные и, вместе с тем, принципиально различные правовые категории: римское гражданство, латинское гражданство и Перегринов. Ведь не дифференцирует же, в данном случае, Фиттингоф римское право и города, им обладавшие, хотя хорошо известно, что и самое римское право было внутренне неоднородным (например, cives optirno iure) и города (или общины) могли обладать полным, а иногда и неполным (урезанным) римским правом 39. Что же касается привилегий, даваемых римским правом, то они заставляли стремиться получить это право всех тех, кто был заинтересован в государственной или военной карьере. Ибо только полноправный римлянин мог осуществлять семейную власть (patria potestas—manus) и имел имущественные права (и прежде всего право собственности ex iure Quiritium). Только он имел право составлять завещание, получать наследство, только он был полностью дееспособен в сфере обязательственных прав и пользовался особой защитой в случае уголовного процесса (ius provocations)40. И, наконец, как уже гово« рилось, только полноправный римский.гражданин имел наряду с вышеперечисленными правами еще ius suffragiinius honorum. Обладание всей суммой этих прав и открывало для римлянина широкое поле деятельности как на военном, так и на политическом поприще. Такова была общая картина клиентских взаимоотношений между Римом и италийскими городами (общинами). Принципиальные изменения и новые черты в эту картину вносит Союзническая война. Итоги войны имели огромное значение не только для италийских общин или для Рима как такового, но и для римской истории в целом. Вплоть до самой Союзнической войны дарование римских прав италийским общинам (или группам лиц) производилось ' 3S Ε. S с h δ π b a u e r. Op. cit., p. 31—32. 39 I. M a r q u a r d t . Op. cit, S. 34. 40 F. V i t t i n g h o f f . Op. cit, S. 13—14. 20? осторожно и скупо. Не говоря уже о союзных городах, такие муниципии, как Фунди и Формии, бывшие с 338 г. civitates sine sufiragio, получили полные гражданские права лишь в 188 г., Арпин —тоже в 188 г., Атина —в 102 г. По leges de coloniae deducendis Аппулея Сатурнина, принятым в 100 г.—о них мы уже упоминали выше41,—предоставление гражданских прав строго ограничивалось даже для латинян. Принятый совсем незадолго до восстания италиков lex Licinia Mucia (95 г.) предписывал изгнание из Рима тех союзников, которые выдавали себя за граждан (cives), но не могли доказать получение ими гражданских прав42. В итоге Союзнической войны и широкого распространения (по lex Iulia и lex Plautia Papiria 43) гражданских прав уже и на союзников ситуация резко меняется. Правовое положение италийских общин нивелируется: все они теперь в равной мере пользуются римским правом, исчезает различие между колониями (в том числе латинскими) и муниципиями; сохраняющееся в дальнейшем понятие «municipium» начинает обозначать «провинциальный» (уже не в римском, а в современном смысле этого слова) италийский город единообразного «муниципального » устройства 44. Кстати сказать, совершенно прав Бадиан, когда он указывает на различное отношение в среде самих италиков — в зависимости от того, идет ли речь о крупных или мелких землевладельцах — к вопросу о принятии римского права. Если последние, как правило, были заинтересованы в римском праве en masse и оно сулило им только выгоды и привилегии, то среди высших классов, т. е. крупных землевладельцев, возникли противоположные группировки, существование которых было обусловлено решением вопроса о том, что давало большую выгоду: приобретение римских гражданских прав или сохранение своих земельных владений, не подпадающих до приобретения этих прав под действие римских leges de modo agrorum 45. Что касается самого Рима, то для него основной итог Союзнической войны состоял в превращении из полиса, из города- государства в италийскую державу. Если до войны колонии и муниципии римских граждан не были самостоятельными civitates, но лишь частью римской общины, в то время как федерированные города, включая coloniae latinae, считались формально самостоятельными и стоящими вне civitas Romana, то сейчас все италийские города превратились в гражданские общины однородного, т. е. римского, права, стали равноправными членами 41 СM. выше, стр. 133—'134. 42 С i c , de off., 3, 11. 43 С i с, pro Arch., 4, 7. 44 I. Ma r q u a r dt. Op. cit, S. 64. 45 Ε. В a d i a n. Op. cit., p. 220—224. 208 единого организма46—италийского государства, возглавляемого Римом. С этого момента принцип divide et impera в отношении италийских общин, по-видимому, отпадает; италики все в большей и большей степени начинают рассматриваться в качестве опоры Imperium Romanum 47. Но, как вытекает хотя бы из сказанного выше о различии интересов самих италиков — крупных и мелких земледельцев, разграничительная линия, на основе которой старый принцип мог осуществляться в новых условиях, пролегает теперь не между римлянами и италиками, но между римско-италийским господствующим и угнетенным классами. И, наконец, для римской истории в целом Союзническая война имела то огромное значение, что она оказалась важнейшим «качественным скачком» в «имперообразующем», если так можно выразиться, процессе. Перерастание Рима-полиса в Imperium Romanum, как известно, не ограничилось территориальными рамками Италии, а потому и процесс распространения гражданских прав должен был захватить все части державы, т. е. и провинции 48. В связи с этим необходимо остановиться, хотя бы кратко, на государственноправовом положении провинциальных городов и общин. Оно также отличалось большой пестротой и неоднородностью. В основном, все провинциальные города и общины могут быть отнесены к трем типам или категориям: свободные города, подчиненные или подданные города, города с римским устройством 49. Города (и общины) первой категории, в свою очередь, не имели вполне единообразного устройства. К ним относятся прежде всего civitates foederatae, которые соответствовали италийским союзным общинам, причем различались foedera aequa (например, Афины, Массилия) и iniqua (например, этолийцы), хотя, по существу, любой вид договора предопределял зависимость от Рима. Договоры считались заключенными навечно и могли быть нарушены только состоянием войны50. К этой же категории свободных городов должны быть причислены civitates sine foedere immunes et liberae, правовое положение которых было в общих чертах аналогично положению civitates foederatae с тем, однако, различием, что автономия civitates sine foedere основывалась не на союзном договоре, но на lex data или senatusconsultum, исходящих от Рима и могущих быть пересмотренными или отмененными в любой момент. Строго говоря, civitates foederatae и civitates immunes et liberae не входили в состав провинций как таковых, поскольку они были изъяты 45 I. M a r q u a r d t . Op. cit., S. 64. 47 Τ а с, Ann., И, 24; ср. С i с, pro Balbo, 13, 31. 48 См. стр. 198. 48 I. M a r q u a r d t . Op. cit., S. 71. 50 Ibid., S. 74. 14 С. Л. Утченко 209 из юрисдикции правителей провинций 51, жили по собственному праву и не платили Риму постоянных податей52. К категории подчиненных или подданных городов (общин) следует отнести civitates stipendiariae. Эти civitates и являлись римскими провинциями в узком смысле слова. Как правило, это были перегринские civitates dediticiae. Население провинций и провинциальные земли облагались постоянными податями (populi stipendiarii или vectigales) 53. Провинциальные земли не могли находиться в квиритской собственности отдельных лиц, но лишь в possessio (или usufructus) 54. Провинциальные города имели органы местного самоуправления, однако все они стояли под контролем правителей провинции55. Правовое положение civitates stipendiariae определялось не при помощи foedus или lex data, но либо специальной комиссией, которой поручалась организация новой провинции, либо edictum provinciale ее правителей56. Таким образом, «автономия» провинциальных городов (или общин) была понятием весьма условным и ограниченным 57. Особое правовое положение занимали в составе провинций города римских граждан и латинян. Колонии и муниципии были единственными городами римского права, ибо если и возникали (особенно, в пограничных районах) городские общины, населенные главным образом ветеранами и римскими гражданами, все равно они считались лишь vici или pagi, не имеющими римских городских прав58. Колонии, муниципии и латинские города провинций, если иметь в виду их устройство, в принципе почти ничем не отличались от италийских общин того же наименования. Марквардт указывает лишь на две особенности провинциальных городов названного типа: а) они были обязаны платить налог (steuerpflichtig), б) будучи вначале освобождены от контроля (Aufsicht) правителя провинции, они позже — в эпоху империи — лишаются этой привилегии59. Кроме того, если в период республики наиболее распространенной и, вместе с тем, наиболее привилегированной формой (в особенности в конце республиканского времени) были муниципии, то при империи на первое место выдвигаются именно колонии60. Они получают 51 С i c , de prov. cons., 3, 6; in Verr., II, 2, 66, 160. 52 I. M a r q u a r d t . Op. cit., S. 76—80. 53 C i c , in Verr. II, 3, 6. Stipendium, очевидно, собирался самими городскими общинами, тогда как взыскание vectigal передавалось в руки публи- канов. 54 G a i, 2, 7. 65 С i с, ad Att., 6, 2, 5; ad Q. fr., 1, 1, 25. 53 C i c , in Verr. II, 13, 32; 15, 37; ad fam, 3, 8, 4; ad Att., 6, 1, 15; L i v., 45, 17; ср. G a i, 1, 6. 57 I. M a r q u a r d t . Op. cit., S. 80—85. 55 F. V i t t i n g h o f f . Op. cit., S. 41. 59 I. M a r q u a r d t . Op. cit., S. 87—88. 60 Ibid., S. 89; E. S c h ö n b a u e r . Op. cit, S. 47. 210
