Книги по истории древнего Рима » С.Л.Утченко - Кризис и падение Римской республики - Глава VII. Проблема римского гражданства(продолжение)
12:11
С.Л.Утченко - Кризис и падение Римской республики - Глава VII. Проблема римского гражданства(продолжение)
особые преимущественные права и льготы, как, например, libertas, immunitas и ius Italicum. Благодаря последней льготе земля колонии освобождалась от обложения и могла быть предметом квиритской собственности61. Так выглядело, в общих чертах, государственноправовое положение провинциальных городов и общин. Что касается вопроса о распространении гражданских прав в провинциях и о характере этого процесса, то здесь, на наш взгляд, могут быть отмечены следующие принципиальные моменты римской политики или, точнее говоря, политики римских правящих классов. 1) Определенное «торможение» процесса распространения гражданских прав в интересах «римо-италиков». Как уже указывалось62, италики все больше и больше начинают рассматриваться в качестве опоры империи63. 2) Путь выборочного дарования прав отдельным группам населения или целым народностям, дарования прав в качестве praemium. Этот путь, отмеченный нами выше применительно к Италии64, с еще большим основанием может быть упомянут в приложении к провинциям, к Римской империи в целом. 3) Распространение гражданских прав в масштабе Римской империи регулировалось — и, несомненно, с большей степенью «сознательности», чем в эпоху завоевания Италии — на основе принципа divide et impera, применяемого в новой обстановке и по новым «разграничительным линиям». В этой связи следует подчеркнуть, что вопрос о распространении римского (и латинского) права в провинциях встает теперь перед нами уже не только как вопрос государственно- правового и, следовательно, формально-юридического характера, но как некий — в первую очередь и главным образом — социально-политический процесс. Под этим углом зрения интересно рассмотреть некоторые принципы и практику дарования римских прав в последние годы республики. Здесь речь, очевидно, должна идти о колонизационной и гражданскоправовой политике Цезаря. Но поскольку эта политика основывалась прежде всего на опыте, приобретенном в ходе гражданской войны, то представляется целесообразным хотя бы. кратко охарактеризовать роль италийских и провинциальных общин в развернувшейся борьбе. Участие италийских и провинциальных городов в эти годы в «большой римской политике» — вне всяких сомнений. Правда, состояние наших источников едва ли позволяет восстановить картину политической жизни и внутренней борьбы в самих городах (общинах); мы слабо и лишь в общих чертах SI I. M a r q u a r d t . Op. cit., S. 89—92. № См. стр. 209. 63 Ср. V i t t i n g h o f i Op. cit, S. 11—12; 14—15. 64 См. стр. 206. 14* 211 представляем себе политические группировки, разделяющие их интересы и противоречия и, пожалуй, с наибольшей долей вероятия можем утверждать лишь, что римляне традиционно поддерживали «высшие», привилегированные слои населения и отрицательно относились к «демократическим системам»65. Но зато непосредственное участие не только италийских общин, но и провинций в гражданской войне выступает достаточно выпукло и наглядно. В частности, провинции не были — как часто считают — только театром военных действий, но и во время войны Цезаря с Помпеем и во время гражданских войн после смерти Цезаря участвовали в развернувшейся борьбе, поддерживая то одну, то другую из борющихся сторон, хотя в отдельных случаях предпочитали соблюдать нейтралитет66. Во всяком случае, вожди борющихся сторон прекрасно понимали значение политической (и военной) поддержки, в первую очередь, муниципиев и колоний, а также провинциальных городов. Так, еще накануне гражданской войны Цезарь предусмотрительно стремился наладить отношения с недавно замиренными галльскими общинами67, а, имея в виду свое будущее консульство, счел необходимым совершить специальное турне по ряду италийских муниципиев и колоний68. Если верить Гирцию, ему был оказан восторженный прием 69. После перехода Цезаря через Рубикон и во время движения его с войском к Риму отношение муниципальных городов к этим событиям, их политические позиции имели для Цезаря весьма существенное значение. Известно, что претор Терм не смог оборонять против войск Цезаря город Игувий, так как игувинцы были на стороне Цезаря, и Куриону не составило труда занять город. При описании этого события в De bello civili подчеркивается, что Цезарь мог вполне положиться на настроение и других муниципиев70. И действительно занятие цезаревыми войсками Ауксима произошло почти полностью по той же самой схеме71. После занятия Ауксима Цезарь быстро прошел весь Пицен, причем, по его собственным словам, все префектуры этой области принимали его с большой готовностью и снабжали его войско всем необходимым72. Во время осады Корфиния, которая, казалось, могла затянуться, произошел следующий характерный эпизод. Цезарь 65 F. V i t t i n g h o f f . Op. cit, S. 11. 66 Ср. Η. Α. Μ а ш к и и. Принципат Августа, стр. 201 67 [С а е s.], b. G., 8, 49, 52. 68 Ibid., 50. 69 Ibid., 51. Ср. свидетельство Цицерона о «скорби» в муниципиях после чачала гражданской войны (ad Att., 7, 11, 4). 70 Caes., b. с, 1, 12. 71 Ibid., 1, 13. 72 Ibid., 1, 15. 212 получил известие о том, что жители города Сульмона, расположенного в семи милях от Корфиния, целиком сочувствуют ему. Тогда в Сульмон был направлен Марк Антоний с пятью когортами, и жители города, открыв ворота, вышли с приветствиями навстречу Цезаревым войскам73. Вскоре после этого пал и Корфиний, причем, по свидетельству Аппиана, жители сами захватили при попытке к бегству оборонявшего город Луция Домиция и выдали его Цезарю 74. Таким образом, осада Корфиния продолжалась всего семь дней 75. И, наконец, в тот период, когда гражданская война развертывалась еще на территории Италии, следует упомянуть о позиции брундисийцев, которые сочувствовали Цезарю, и о помощи, которую они оказали его солдатам 76. Описывая ход кампании на территории Италии, Цезарь изображает дело таким образом, что, собственно говоря, почти все муниципальные города и общины были на его стороне. Быть может, это и не совсем объективная картина, однако быстрота продвижения Цезаря к Риму говорит об отсутствии серьезного сопротивления и о благожелательном, как правило, отношении определенных кругов населения, хотя бы тех городов, которые находились в районе действия его войск. Кроме того, помпеянцы, видимо, сумели восстановить против себя ряд муниципиев чрезвычайными поборами еще в период подготовки к гражданской войне77. Что касается дальнейшего хода военных действий и, в частности, испанской кампании, то уже самое решение Цезаря отказаться от немедленного преследования Помпея и отправиться в Испанию свидетельствует о том, какое значение придавай Цезарь провинциям и насколько опасными для успеха своего дела считал он испанские связи Помпея78. Готовясь к испанскому походу, Цезарь пытается прежде всего укрепить свое положение в Сардинии, Сицилии и Африке. В Сардинии это ему удалось без труда, и наместнику провинции Марку Котте пришлось бежать, так как он убедился в общем сочувствии населения Цезарю 79. Отношение сицилийских городов и общин менее ясно, Цезарь о нем умалчивает80; по версии же Аппиана, Катон. управлявший в то время Сицилией, покинул провинцию, щадя подвластное ему население81. Что касается Африки, то здесь силам Цезаря было оказано серьезное сопротивление 73 Ibid., 1, 18. 74 App., b. с, 38; ср. С а е s, b. с, 1, 16—23. 75 С а е s., Ь. с, 1, 23. 76 Ibid, 1. 28. 77 Ibid, 1, 6; ср. С i с, ad Att, 9, 13, 4. 78 Ibid, 1, 29. 79 Ibid, 1, 30. 80 Ibidem. 81 App., b. с, 2, 40. 213 бежавшим сюда после Ауксима помпеянским полководцем Аттием Варом 82. Чрезвычайно характерен известный эпизод с Массилией. Борьба за этот город велась до определенного момента чисто политическими средствами. Когда массилийцы, приготовившись к обороне, заперли ворота перед Цезарем, последний вступил в переговоры с представителями местной власти. Приглашенным к нему «пятнадцати первым» он, приводя различные доводы, стремился внушить мысль, что Массилия должна последовать примеру италийских городов. Из ответа массилийского сената, который через некоторое время был передан Цезарю, явствует, что, во всяком случае, руководящие круги Мас- силии прекрасно разбирались в политическом характере борьбы, в которую они оказались втянутыми. Политическими же соображениями они пытались обосновать и свой нейтралитет83. Правда, как показали ближайшие события, декларированный массилийским сенатом нейтралитет оказался фальшивым, и Массилия долгое время оставалась одним из важных опорных пунктов помпеянцев84, но этот факт свидетельствует лишь о том, что провинциальные общины и города, руководствуясь чисто «партийными» интересами, оказывали активную поддержку той или другой борющейся стороне. В ходе испанской кампании эта поддержка местных общин имела первостепенное значение. Не говоря уже о наборе вспомогательных войск из провинций как помпеянцами, так и Цезарем85, огромную и даже решающую роль играл вопрос о политической поддержке со стороны местных правящих кругов, со стороны испанских городов и общин. Недаром легат Цезаря Фабий в самом начале кампании был озабочен прощупыванием их настроения 83. Как известно, в первые дни испанской кампании положение Цезаря было далеко не легким и он потерпел ряд неудач87. Перечисляя те причины, благодаря которым произошло решительное изменение ситуации к лучшему, сам Цезарь на одно из первых мест ставит факт перехода на его сторону пяти крупных испанских общин 88. Это был поворотный пункт в ходе всей кампании. Дальнейшее изложение Цезарем хода военных действий в Испании дает неоднократные примеры активного участия и выдающейся роли местных обшил и городов. Так, даже выбор театра войны ставится в зависимость от отношения общин 82 C a e s , b. с, 1, 31; ср. App., b. с, 2, 44—46. 83 Caes., b. с, 1, 34—35. 84 Ibid., 1, 36; 56—58; 2, 5; 22. 85 Ibid., 1, 38—39. 86 Ibid., 1, 40. 87 Α ρ p., b. с, 2, 42. 88 Caes., b. c., 1, 60. 214 к борющимся сторонам89. После окончания операций против Афрния и Петрея, когда центр военных действий перемещается в Дальнюю Испанию, то и здесь конечный успех вплоть до капитуляции Марка Варрона был обусловлен отношением городов и общин 90. Особенно ярко это сказалось в действиях властей Кордубы, Кармона и Гадеса91. Недаром после капитуляции Варрона Цезарь на народном собрании в Кордубе благодарит всех «по очереди» (generatim): римских граждан, испанцев, гадитанцев и определяет награды общинам. Подобную же демонстрацию он проводит и в Тарраконе, но уже по отношению к общинам Ближней Провинции 92. Важное значение и активную роль провинциальных общин и городов в ходе гражданской войны можно еще проследить на примерах как балканской, так и африканской кампаний. Что касается балканской кампании, то первые же успехи Цезаря после его высадки на полуострове были связаны с благоприятной по отношению к нему позицией местных городов 93. Орик был занят без боя благодаря тому, что гарнизон и жители города отказались взяться за оружие против Цезаря 94. Такая же картина повторилась в Аполлонии, где жители заявили о своем нежелании противиться мнению «всей Италии»; их примеру последовали остальные приморские города, а затем и весь Эпир 95. После соединения с Антонием Цезарь решает углубиться в страну, ставя целью привлечение на свою сторону новых городов и общин. Он вступает в переговоры с представителями Фессалии и Этолии, а затем и Македонии96. Кальвисий Сабин, посланный Цезарем в Этолию с пятью когортами и небольшим отрядом всадников, овладел всей областью без особого труда, опираясь на поддержку местного населения97. Несколько сложнее оказалось положение в Фессалии; посланный сюда с легионом новобранцев Кассий Лонгин застал в городах различное настроение: одни были на стороне Цезаря, другие — на стороне Помпея. Что представляли собой «одни» и «другие» в социальном отношении, выяснить более детально едва ли представляется возможным, но, вероятно, в обоих случаях речь идет о привилегированных слоях населения, так как, 89 Ibid., 1, 61. 90 Ibid., 2, 17—18. 91 Ibid., 2, 19—20. 92 Ibid, 2, 21. 93 Кстати сказать, неудача помпеянцев у Салоны также была связана с позицией, занятой населением этого города, точнее говоря, римской его частью (конвент римских граждан). См. С а е s, b. с, 3, 9. 94 C a e s , b. с, 3, 11; App., b. с, 2, 54. 95 C a e s , b. с, 3, 12; ср. App., b. с, 2, 54. 96 C a e s , b. c, 3, 34. 87 Ibid., 3, 35. 215 например, один из главарей «партии» цезарианцев определяется как summae nobilitatis adulescens, к тому же, видимо, обладавший немалыми средствами 98. После занятия Этолии, Акарнании и Амфилохии Цезарь предпринимает подобную же попытку в отношении Ахайи. Туда был направлен с войсками Кв. Фуфий Кален, который занимает Дельфы, Фивы, Орхомен по «соглашению с населением », некоторые же города берет с бою. В остальные общины он направляет посольства, желая склонить их на сторону Цезаря чисто дипломатическим путем99. Поражение под Диррахием изменило военную обстановку. Конечно, оно имело и определенный политический резонанс. Цезарю пришлось специально ободрять своих союзников 100, но все же некоторые общины под влиянием слухов о его полном разгроме изменили ему101. При отступлении в Фессалию ему пришлось брать штурмом Гомфы, город, который несколько месяцев тому назад обещал полную поддержку и даже просил о присылке гарнизона. В отместку за предательство, Цезарь, изменив своей обычной политике dementia, отдал город после его взятия на разграбление солдатам 102. Этот пример устрашил жителей Метрополя — следующего города, лежавшего на пути Цезаря — и они после недолгих колебаний открыли ему ворота. Город был пощажен и различие судеб этих двух городов оказало большое влияние на позицию остальных фессалийских общин 103. Следует отметить, что в свою очередь, когда Помпей и его сторонники после разгрома у Фарсала оказались на положении беспомощных беглецов, то города Кипра и Родоса категорически отказались их принять 104. Еще более известен вероломный и жестокий поступок египетского двора с самим Помпеем 105. В ходе африканской кампании (после Фарсала) отношение отдельных городов и общин к борющимся сторонам продолжало оказывать существенное влияние на развертывание самой кампании. Так, очевидно, городские власти и население Гадрумета поддерживали помпеянцев106. Но зато, когда войско Цезаря двигалось от Гадрумета к Руспине, к нему обращались посольства из ряда городов и укрепленных пунктов 98 С а е s., Ь. е., 3, 35. 99 Ibid., 3, 55 100 Ibid., 3, 78. 101 Ibid., 3, 79. 102 Ibid., 3, 80; App., b. c, 2, 64. 103 С a es., b. c, 3, 81. 104 Ibid., 3, 102. 105 Ibid., 3, 104; cp. App., b. c, 2, 83—86; Ρ 1 u t., Pomp., 76—80; Brut. 33; D i о С a s s., 42, 2 sqq.; V e i l , 2, 53; F l o г., 4, 2, 51 sqq.; A u г. V i с t., de vir. Ш., 77; Or os.t 6, 15. 108 [С a e s.], b. Afr., 3—6. 216 (ex oppidis et castellis) 107, обещая ему провиант и выполнение всех его требований 108. Примерно такая же картина повторилась под Лептисом, который был свободным городом (civitas libera et immunis) 109. Интересно упоминание о том, что, когда Цезарь разослал по городам провинции письма, подтверждающие его личное прибытие в Африку, то к нему из разных городов стали сбегаться знатные люди (nobilis homines), к которым его противники относились якобы с чрезвычайной жестокостью 110. Неоднократны сообщения о перебежках к Цезарю нумидийцев и гетулов, которые были в свое время клиентами Мария 111. Цезарь и в этих случаях опирался на наиболее знатных и «образованных », направляя их с письмами к согражданам 112, прием, в конечном счете, эти акции привели к выступлению гетулов против Юбы 113. Заключительным эпизодом этих событий была перебежка в лагерь Цезаря знатных гетулов из царской конницы с их прислугой и лошадьми 114. Еще когда Цезарь находился под Руспиной, к нему прибыло посольство от Акиллы (civitas libera et immunis) с обещанием снабжать его хлебом, исполнять все его требования и с просьбой о присылке гарнизона 115. С аналогичной просьбой обратились к Цезарю послы от города Тиздры 116. Несколько позже, но еще до битвы при Тапсе, обещали Цезарю помощь и просили о гарнизоне жители города Ваги117. И, наконец, жившие в самой дальней приморской области царства Юбы табенцы неожиданно восстали, перебили царский гарнизон и направили к Цезарю послов с просьбой о поддержке и помощи 118. После Тапса изменилось положение и в одном из основных опорных пунктов помпеянцев, в Утике. Если верить сведениям, сообщаемым в Bellum Africanum, то и до битвы при Тапсе Катону приходилось удерживать как городские власти, так и местный плебс на стороне помпеянцев только чрезвычайными мерами. Население Утики давно сочувственно относилось к «партии » Цезаря 119. Что же касается самого Катона, то жители 107 Очевидно, в данном случае речь идет о местных провинциальных го· родах, не имевших статуса муниципиев. 108 [С а е s.], b. Afr., 6. 109 Ibid., 7. 110 Ibid., 26. 111 Ibid., 32; 35. 112 Ibid., 32. 113 Ibid., 55. 114 Ibid., 56. 115 Ibid., 33. 116 Ibid., 36. 117 Ibid., 74. 118 Ibid., 77. 119 Ibid., 87. 217 Утики ненавидели его в связи с раздорами «партий» (partium gratia), хотя почтили достойными похоронами за выдающуюся честность и неподкупность. После его смерти ворота Утики были открыты Цезареву войску 120. Относительно Юбы следует сказать, что его положение после битвы под Тапсом стало безнадежным. Он не был допущен в собственную резиденцию, и жители Замы радовались победе Цезаря 121. Они отправили к нему послов в Утику, прося о помощи на тот случай, если Юба начнет осаждать город. Когда Цезарь со своей конницей выступил в царство Юбы, то по дороге многие вожди (duces) царского войска явились к нему с просьбой о прощении и помиловании 122. Юбе же все общины отказали в приеме, и он погиб в поединке с Петреем 123. Если суммировать все приведенные выше примеры участия италийских общин, муниципиев и других провинциальных городов в гражданской войне, нельзя не прийти к высказанному нами выше утверждению о том, что, не говоря уже об Италии, провинции тоже были не только театром военных действий, но принимали активное участие в военной и политической борьбе, оказывая поддержку то одной, то другой из борющихся сторон 124. В данном случае нас не интересует вопрос, на чьей сто роне — помпеянцев или цезарианцев — стояло большее количество общин и городов, да этот вопрос едва ли и можно выяснить, тем более, что позиции отдельных общин, как мы это видели из вышеприведенных примеров, неоднократно менялись в зависимости от успехов или поражений враждующих сторон. Важно лишь то, что, как правило, провинциальные общины и города не оставались нейтральными, индифферентными к развертывающейся на их территории военной и политической борьбе. Едва ли представляется возможным — тем более в каждом отдельном случае — решить вопрос о том, какие именно социальные слои италийских или провинциальных городов принимали активное участие в этой борьбе. Однако общее впечатление таково, что это были высшие, привилегированные слои населения— муниципальная и провинциальная знать. Если уж в поддержку «дела Цезаря», как мы могли убедиться, выступали nobiles homines, если он использовал в своих интересах даже представителей гетульской знати, то трудно, даже невозможно предположить, чтобы на стороне помпеянцев, боровшихся под лозунгом возрождения сенатской res publica, могли быть широкие демократические слои населения. Очевидно, сле- 120 [С а е s.], b. Afr., 88. 121 Ibid., 91. 122 Ibid., 92 123 Ibid., 94. 124 См. стр. 212. 218 дует иметь в виду внутреннюю борьбу между различными группировками муниципальной или провинциальной знати. Это, конечно, не означает, что в военную и политическую борьбу не были втянуты в какой-то степени более широкие круги населения. Клиенты, слуги, свита знатных лиц и военных вождей, как нетрудно убедиться из приведенных выше примеров, тоже принимали в ней участие. Когда военные действия развертывались непосредственно под стенами того или иного города, его население часто бывало поставлено в необходимость принимать более активное участие в происходящих событиях. Однако население муниципиев и провинциальных городов едва ли играло какую-то самостоятельную роль в политической борьбе. Еще перед началом гражданской войны, когда, казалось, вся Италия должна была находиться в состоянии крайнего напряжения, Цицерон жаловался, что с ним «много говорят люди из муниципиев, много говорят сельские жители, но они ни о чем не заботятся, кроме своих полей, своих усадеб и своих денег» 125. Причем, в данном случае речь шла не о жителях более или менее удаленных от Рима провинций, но о самой Италии! Едва ли есть основание предполагать, что жители провинциальных общин проявляли в массе больший интерес к «высокой» римской политике, к борьбе претендентов и к разделявшим их лозунгам и интересам. Но тем не менее самим ходом событий ·— общей политической ситуацией или военной необходимостью — они часто оказывались вовлеченными в ход борьбы. Теперь мы можем вернуться к поставленному выше вопросу о распространении римских прав в последние годы республики. Политическое значение'' как италийских, так и провинциальных общин (городов), особенно наглядно сказавшееся в ходе гражданской войны, было понято, учтено и нашло свое отражение в колонизационной и гражданскоправовой политике Цезаря (а затем и Августа). Во всяком случае, Цезарь не раз имел случай убедиться на практике, как важно иметь в провинции опорные пункты не только военного, по и политического значения. От этого убеждения — всего лишь один шаг до вывода о даровании гражданских прав (группам лиц или целым общинам) и основании колоний в провинциях, как средстве укрепления собственного политического положения. Поэтому нет ничего удивительного в том, что с именем Цезаря впервые связывается основание колоний в массовом масштабе в таких провинциях, как Галлия, Испания, Африка, Иллирик, Эпир, Ахайя, Азия, Вифиния-Понт126. Светоний уверяет, что по колониям вне Италии было распределено до 80 тыс. 125 С i с, ad Att., 8, 13, 2. 126 F. V i t t i n g h o f f . Op. cit., S. 51; 63. 219 граждан127. Колонии выводились без опещиальных обращении к народному собранию, при помощи легатов. Это еще раз подчеркивало то обстоятельство, что ныне ветеран-колонист своим обеспечением был целиком обязан не государству, но персонально своему вождю, императору 128. В колонии, основывавшиеся Цезарем, выводились, однако, не только ветераны; Фит- тингоф правильно отмечает, что это были колонии двух типов: а) колонии солдат (удовлетворение претензий на получение земельных участков) и б) колонии «пролетариев» (попытки улучшения условий жизни низших слоев населения Рима) 129. Что касается гражданскоправовой политики Цезаря, то здесь, очевидно, могут быть отмечены две тенденций. С одной стороны, небывалый до сих пор масштаб распространения гражданских прав (римского и латинского права) вне Италии. Гражданские права предоставлялись общинам и даже целым провинциям. В 49 г. был проведен lex Iulia de civitate Transpadanorum, который включал жителей Цизальпийской Галлии в число римских граждан 130, в том же 49 г. прошел и закон de civitate Gaditanorum, предоставляющий права муниципия провинциальному городу 131. И, наконец, после смерти Цезаря в 44 г. Марк Антоний провел lex Iulia de siculis, по которому сицилийцы — им в свое время Цезарь даровал (всей провинции) латинское право — получали теперь римское гражданство 132. Распространение гражданских прав в подобных масштабах, несомненно, содействовало интенсивному развитию муниципальных городских форм в провинциях133. Мы не упоминаем снова в этой связи lex Iulia municipalis, частично сохраненный для нас благодаря Tabula Heraclensis 134, поскольку не существует твердой уверенности в том, что устанавливаемое данным законом единообразие муниципального устройства может быть распространено на провинциальные общины и города 135. С другой стороны, в гражданскоправовой политике Цезаря весьма заметно ощущается «охранительная» тенденция: определенное торможение процесса распространения гражданских прав и, как следствие этого, традиционный путь их дарования, 127 Suet., Iul., 42. 128 I. M a r q u a r d t . Op. cit., S. 115. 129 F. V i t t i n g h o f f. Op. cit., S. 53. 130 D i о С a s s„ 37, 9; 41, 36; Τ a c, Ann., 11, 24. 131 Dio Cass., 41, 24; Li v., ep. 110. 132 C i c , ad Att., 14, 12, 1. 133 F. V i t t i n g h o f f . Op. cit., S. 60. 134 CIL, I, 206. 135 См. стр. 204 прим. 30. Справедливость требует отметить, что распространение положений lex Iulia municipalis на провинциальные общины признают и Эд. Мейер (Caesars Monarchie..., 1922, S. 425) и Г. Рудольф (Stadt und Staat in römischem Italien, 1935). 220 т. е. «выборочно», в качестве praemium Ι36. Цезарь в этом смысле поступал по отношению к провинциям точно так же, как вообще поступал Рим в течение трехсот лет по отношению к италийским городам и общинам 137. Он не стремился, как правильно подчеркивает Фиттингоф, уничтожить «персональностьх прав или уничтожить правовое различие между римлянами и перегринами, создав таким образом «класс единых подданных единого властителя». Он никоим образом не хотел обесценить привилегии римского гражданства, римского народа, не пытался оттеснить старых граждан и заменить их новыми, которые стали таковыми по его милости 138. Чем объяснить наличие этих двух как будто противостоящих друг другу тенденций в гражданскоправовой политике Цезаря? Данное противоречие вовсе не кажущееся, и оно объясняется, на наш взгляд, тем, что эта политика, эта деятельность Цезаря имеет две стороны. Первая из них, субъективная, целиком определяется не каким-то глубоким пониманием исторических задач и перспектив рождающейся империи, которое якобы было свойственно Цезарю, но всего лишь удовлетворением текущих, злободневных нужд и вопросов. Что это именно так, подтверждается, прежде всего, избранием «традиционного » пути дарования прав, а следовательно, и отсутствием какой-либо особой системы во всех этих мероприятиях. Самый принцип выборочного награждения римским гражданством как неким praemium заставлял проводить это награждение от случая к случаю, по мере практической нужды или целесообразности. Но в гражданскоправовой политике Цезаря наличествует и другая, объективная сторона. С этой точки зрения; мероприятия Цезаря, связанные с распространением гражданских прав вне Италии — независимо от их насущно-злободневного характера и от воли их инициатора — имели большое и принципиальное значение для укрепления империи и складывания ее административно-политической структуры. Недаром эта политика была воспринята и уже с полным пониманием ее «общеимперского » значения — как в отношении вывода колоний, так и в смысле дарования гражданских прав населению провинций — продолжена Августом 139. Все сказанное выше о характере отношений между Римом и зависимыми от него италийскими, а затем и провинциальными общинами или городами, а также о растущей политической роли провинций, позволяет, наконец, прийти к некоторым общим и заключительным выводам. Гражданскоправовую и 136 См. выше, стр. 206. 137 F. V i t t i n g h o i f . Op. cit, S. 61. 138 Ibidem. 139 Η. А. Машки н. Принципат Августа, стр. 500—506. 221 колонизационную политику Рима, очевидно, следует рассматривать в двух взаимосвязанных аспектах. Формально-юридически эта политика выражалась в фактах распространения римского (и латинского) права в той или иной форме (т. е. в форме колоний и муниципий) на население Италии, а затем и провинций. Причем принцип наделения правами — как италиков, так и провинциалов (перегринов) — имел всегда «персональный» и выборочный характер; наделение правами проводилось в форме некоей награды, praemium. Эта «персональность» права римлян, латинян и перегринов была известным препятствием для складывания норм «общеимперского» права и отнюдь не содействовала — ни в эпоху республики, ни в эпоху принципата— укреплению тенденций «всеобщего уравнения» в правах. Как уже указывалось выше, даже в самом римском гражданстве существовали внутренние градации 140. Персонально-выборочный характер наделения правами сохраняется, по крайней мере, вплоть до Северов 141, а что касается живучести внутренних градаций и оттенков в самом римском праве, то они, строго говоря, не были уничтожены даже эдиктом Кара- каллы 142. Если иметь в виду некую общую тенденцию этого формально-юридического аспекта распространения гражданских прав, то, очевидно, можно согласиться с одним из конечных выводов Шёнбауера. Он утверждает, что поскольку в провинциях существовали римские и латинские колонии, равно как и муниципии обеих категорий, то результат исторически сложившегося различия выглядел следующим образом: с одной стороны, присоединение и включение общин (доселе самостоятельных) с римскими «новыми гражданами» (Aussenbürger), но при сохранении своего муниципального гражданства, своих властей и особых норм, а с другой, основание колоний, как привилегированных форпостов романизации с «коренными» римскими или латинскими гражданами (Kernbürger) 143. Но хотя в провинциях и сохраняется различие правового статуса колоний и муниципиев, тем не менее этим городам римского (или латинского) права все в большей степени становится свойственна одна общая черта, одна принципиально важная особенность. Они превращаются именно в провинциальные — в прямом и переносном значении этого слова — города, утрачивая с течением времени своеобразные признаки самостоятельных полисов. Все в большей и большей степени они становятся лишь membra imperii. Однако следует учитывать не только эту, несомненно, важную, но все же внешнюю, т. е. формально-юридическую сторону 140 См. выше стр. 10; 198—199. 141 F. V i t t i n g h o f f . Op. cit., S. 11. 142 Ε. S c h o n b a u e r . Op. cit., S. 45. 143 Ibid., S. 47. 222 вопроса. По существу, мы имеем дело с развитием процесса (который, кстати сказать, закончился для самой Италии в 49 г.144) создания новой организационно-политической структуры империи. Причем — и в этом главное — вопрос решается отнюдь не в правовом, но прежде всего в социальном плане. Складывание новой административно-политической структуры неразрывно связано, даже обусловлено созданием новой социальной опоры империи. Эта внутренняя опора, в свою очередь, создается путем своеобразной инкорпорации (выборочно) сначала италийских, а затем и провинциальных слоев в некую новую — уже «общеимперскую» — руководящую элиту. Несомненно, прав Фиттингоф, когда он подчеркивает, что из городов римского и латинского права, находящихся в провинциях, поступают новые свежие силы, причем не только в армию, что проявляется особенно наглядно, но и в органы имперского управления145. Постепенно из этих людей (и новых римских граждан городов не римского права) формируется «руководящий слой», т. е. повторяется то, что несколько десятилетий тому назад имело место в пределах самой Италии, когда в Рим пришли Катон из Тускула, Варрон из Реаты, Марий и Цицерон из Арпина, Серторий из Нурсии 146. Эта новая элита, сменившая староримские аристократические фамилии, была уже привилегированной и господствующей «кастой» не только по отношению к своим собственным низшим (и эксплуатируемым) слоям населения, но и по отношению к тем народным массам, на которых римские права еще не были распространены. Внутри этой элиты складывалась своя иерархия и дифференциация: на первом месте, несомненно, стояли римляне как таковые (Kernbürger) и те выходцы из муниципальной знати, которые- с ними неразрывно слились (Aussenbürger). Понятие «римлянин» в указанном значении приобретает теперь классовый смысл, являясь, как правило, синонимом представителя этой новой элиты. Таким образом, старый принцип divide et impera опять пронизывает (но уже на новый лад) всю возникающую ныне систему социальных и правовых отношений. Самая же эта система есть не что иное, как организационно-политическая структура -империи, новая схема управления, созданная правящим классом при опоре, а затем и инкорпорации муниципальной знати Италии и провинций. Заметную роль в создании этой новой, «имперской» системы сыграла гражданскоправовая и колонизационная политика Цезаря, воспринятая, продолженная и уже сознательно осуществляемая в интересах новых господствующих слоев Октавианом Августом. 144 F. Vit t i n g h o f f . Op. cit., S. 60. 145 Ibid., S. 62. 146 Ibidem.
